Дилема на завтра:

со shit'ом или на shit'е?

Я кэшно практически уверена, что мало кто здесь будет что-нибудь писать, но, хотя бы ради приличия - К ЧЕРТУ ВАС ВСЕХ!!!!!

@музыка: Сплин - Выхода нет (он ест мой моск)

@настроение: а вы в меня верите?

---

каррент © (upd.)

Боюсь ангелов, они добрые, их можно уговорить стать чертями.



Многие вещи надо доводить до абсурда, пусть узнают своего родителя.



Истинный пророк выполняет свои предсказания.



Он напоминает мне вошь на лысине. Вокруг столько блеску - а всё равно вошь.



Деньги не пахнут, но улетучиваются.



Страшен кляп, намазанный мёдом.

Станислав Ежи Лец

запись создана: 23.12.2006 в 23:43

---

Последнее время комп вместо того чтобы выключаться перезагружается. К чему бы это?

---

Тем, Кого Это Касается

В ближайший месяц выкладок Омензов не будет. Ибо нефиг. Ибо есть страшное слово - сессия...

Если все будет хорошо, то может быть во время длинных темных январских выходных я вас и порадую одной-двумя выкладками. Но обещать ничего не могу..

---

Телефонное

- ...завтра мы в общем решили прийти все нарядные. Ну ты представь, у тебя же завтра последняя лекция в твоей жизни. и у кого.. у куратора. В общем, ты как - поддерживаешь?

- Ну, да можно бы в принципе-то...

- ...у нас была еще более безумная идея перед этим...

- Что? Опять чаи-тортики?

- Да нет, это банально..

- Тогда шампанские-конфетки?

- Неее... мы сначала хотели прийти в вечерних платьях...

- ?!///...

- ...но потом решили, что в вечерних платьях на лекцию...

@настроение: мда. веселая у меня группа, нечего сказать...

---

Черт, как же приятно бывает чувствовать себя вумной!

Стояла седня в аптеке. передо мной - молчел читает по телефону аптекарше:

- Мне то-то, то-то и фолиевую кислоту.

- Фолиевой нету.

- Ну тогда что-нибудь подобное..

- А ничего подобного нет. Это витамин.

Хотите, я вам их нарисую? это страааашное зрелище! "Я тебя во сне увидел, больше спать я не могу.."



ПыС: ой, а еще я седня тааакого мальчика видела! Такая прелесть! Теперь я знаю, как должен выглядеть Ази. Ну, разве что постарше...

впервые жалею, что в наши глаза не встроен фотоаппарат. ибо доставать свой из сумки и фоткать мальчика в автобусе было как-то... стремно...

---

Эээммм...

Знаете, люди, либо меня сейчас очень шибко сильно проглючило, либо я действительно видела у нас ястреба. Но это точно был не голубь. И не галка/ворона/сорока..

Теперь вот буду ходить и как долбанный турист ошарашено озирать окрестности Если бы было еще на что смотреть...

зато авку стащила ))

---

18 (то требуваете "Дальше! Дальше!", то молчите...)

Азирафаль трясся от возбуждения. Это продолжалось уже двенадцать часов. Его нервы, как сказал бы он, совершенно расшатались. Он ходил по лавке, поднимал листки и снова бросал их, вертя в пальцах ручки.

Он должен рассказать Кроули.

Нет, не должен. Он хочет рассказать Кроули. Он обязан рассказать Раю.

В конце концов, он ведь ангел. Поступать нужно правильно. Это заложено в самой сути. Обнаруживаешь козни – расстраиваешь их. Кроули попал в самую точку, тут ничего не попишешь. Он должен был сообщить Раю с самого начала.

Но они знают друг друга тысячи лет. Они ладили. Они почти понимали друг друга. Порой он подозревал, что у них больше общего друг с другом, нежели со своим уважаемым начальством. Им обоим нравился мир, для начала, и смотрели они на него иначе, чем на простую доску, на которой разыгрывается космическая партия в шахматы.

Ну, разумеется, вот оно. Вот он, ответ, смотрит прямо ему в лицо. Это не будет прекословить сущности их договору с Кроули, если он подкинет Раю информацию, и они что-нибудь потихоньку сделают с ребенком, хотя, разумеется, ничего плохого, ведь все мы – создания Божьи, если уж подумать, даже люди вроде Кроули и Антихриста. И мир будет спасен, и никакого этого Армагеддона не будет, что никому никакой пользы, в общем-то, не принесет, ведь все знают, что Рай победит, и Кроули придется понять.

Да. И все будет в порядке.

В дверь лавки постучали, несмотря на вывеску «ЗАКРЫТО». Он проигнорировал это.

Устанавливать связь с Раем для двустороннего общения Азирафалю гораздо труднее, чем людям, которые не ожидают никакого ответа и почти наверняка бы удивились, получив его.

Он отодвинул заваленный бумагами стол и скрутил истертый ковер. Под ним на половицах был нарисован мелом маленький круг, окруженный соответствующими письменами из Кабалы. Ангел зажег семь свечей, которые поставил в определенных ритуалом точках на окружности. Затем он воскурил фимиам, что было необязательно, но предавало приятный запах.

А потом он встал в круг и произнес Слова.

Ничего не произошло.

Он произнес Слова еще раз.

Наконец с потолка опустился яркий луч голубого света, заполнившего круг.

Интеллигентный голос произнес:

- Ну?

- Это я, Азирафаль.

- Мы знаем, - сказал голос.

- У меня прекрасные новости! Я обнаружил Антихриста! Я могу дать вам его адрес и все прочее!

За этим последовала пауза. Голубой свет мигнул.

- И?

- Но, понимаете, вы можете вро... можете остановить все это! В самый последний момент! У вас есть всего несколько часов! Вы можете все остановить, и не будет никакой надобности в войне, и все будут спасены!

Он безумно улыбнулся свету.

- Да? – отозвался голос.

- Да, он в городке под названием Нижний Тэдфилд, а адрес...

- Отлично сделано, - ровным, вялым тоном ответил голос.

- И вовсе не нужно всей этой ерунды с третью морей, в кровь обращающихся, и всего такого, - счастливо добавил Азирафаль.

Когда голос раздался вновь, он казался слегка раздраженным.

- Почему нет?

Азирафаль почувствовал, как под его энтузиазмом разверзается ледяная бездна, но попытался притвориться, что ничего не происходит.

Он продолжал:

- Ну, вы можете просто убедиться, что...

- Мы победим, Азирафаль.

- Да, но...

- Силы тьмы должны быть повержены. Ты, похоже, находишься в заблуждении. Главное не избежать войны, а выиграть ее. Мы ждали очень долго, Азирафаль.

Азирафаль чувствовал, как холод обволакивает его разум. Он открыл было рот, чтобы сказать «Вам не кажется, что, возможно, будет хорошей идеей воевать не на Земле?», но передумал.

- Понятно, - мрачно сказал он. За дверью послышалось какое-то шарканье, и если бы Азирафаль смотрел в том направлении, он бы заметил помятую фетровую шляпу, пытающуюся заглянуть в окно над дверью.

- Это не значит, что ты плохо поработал, - сказал голос. – Ты получишь благодарность. Отлично.

- Благодарю, - ответил Азирафаль. От горечи его голоса и молоко бы сквасилось. – Очевидно, что я позабыл о сущности бытия.

- Мы так и предполагали.

- Могу я узнать, - произнес ангел, - с кем я говорю?

- Мы – Метатрон[1], - ответил голос.

- А, да. Разумеется. Что ж. Ладно. Большое спасибо. Спасибо.

За его спиной приоткрылся почтовый ящик, и появилась пара глаз.

- И еще кое-что, - раздался голос. – Ты ведь присоединишься к нам?

- Ну, э, разумеется, прошло много веков с тех пор, как я держал в руках огненный меч... – начал Азирафаль.

- Да, мы помним, - произнес голос. – У тебя будет множество возможностей освоить все заново.

- А. Хмм. И какого рода события будут предшествовать войне?

- Мы предполагаем, международный ядерный удар будет хорошим началом.

- О. Да. Очень изобретательно. – Голос Азирафаля стал унылым и безнадежным.

- Хорошо. Тогда мы ожидаем, что ты немедленно явишься к нам.

- А. Ну. Я только разберусь с парой дел, ладно? – отчаянно спросил Азирафаль.

- В этом нет никакой надобности, - заметил Метатрон.

Азирафаль выпрямился.

- Я считаю, что честность, не говоря уж о нравственности, требует, чтобы я, как уважаемый бизнесмен...

- Да, да, - слегка раздраженно отозвался Метатрон. – Все понятно. Тогда мы будем ожидать тебя.

Свет потускнел, но не исчез. Они оставляют линию свободной, подумал Азирафаль. Я из этого не выберусь.

- Эй? – мягко позвал он. – Есть там еще кто?

Тишина.

Очень осторожно он перешагнул через круг и подкрался к телефону. Он открыл записную книжку и набрал еще один номер.

После четырех гудков в ней раздалось покашливание, и после паузы голос, настолько ровный, что на нем можно было бы расстелить ковер, произнес:

- Привет. Это Антони Кроули. Э...

- Кроули! – Азирафаль пытался и шептать и кричать одновременно. – Слушай! У меня мало времени! А...

- ...должно быть, меня сейчас нет, или я сплю, или занят, или еще что, но...

- Заткнись! Слушай! Он в Тэдфилде! Все в этой книге! Ты должен остановить...

- ...после гудка, и я перезвоню вам. Чао.

- Мне нужно поговорить с тобой сейчас же...

БиииИИиииИИиии

- Хватит уже! Он в Тэдфилде! Вот что я чувствовал! Ты должен отправиться туда и...

Он убрал трубку.

- Вот гадство! – сказал он. Он выругался впервые за четыре с лишним тысячи лет.

Стоп. У демона ведь был еще один телефон, так? Он ведь такой. Азирафаль полистал книжку, едва не уронив ее. Скоро терпение у них кончится.

Он нашел второй номер. Набрал его. Ему ответили почти сразу же, в тот самый момент, когда над дверью тихонько звякнул колокольчик.

Голос Кроули громко произнес:

- ...не шучу. Алло?

- Кроули, это я!

- Нгх. – Голос звучал ужасно скверно. Даже в таком состоянии Азирафаль почувствовал неладное.

- Ты один? – осторожно спросил он.

- Не. Старый приятель зашел.

- Слушай, я...

- Ызыди, сотонинское отродье!

Очень медленно Азирафаль повернулся.

***

Шэдвела трясло от возбуждения. Он все видел. Он все слышал. Он не понял ничего, но он знал, зачем людям нужны круги и свечи и благовония. Он точно знал это. Он смотрел «Явление Дьявола» пятнадцать раз, даже шестнадцать, если учесть тот раз, когда его вышвырнули из кинотеатра, потому что он выкрикивал нельстивые отзывы об охотнике-любителе Кристофере Ли.

Эти собаки использовали его. Они надсмеялись над славными традициями Армии.

- Я тя достану, злыдня эдакого! – закричал он, наступая точно побитый молью ангел мести. – Знаю я чем ты тут занимаесся, поднялся сюды и савращашь жнщин исполнять тваю злую волю!

- Полагаю, вы, вероятно, ошиблись лавкой, - сказал Азирафаль. – Я перезвоню, - произнес он в трубку и повесил ее.

- Видал я, шо ты тут делашь, - рычал Шэдвел. В уголках его рта появилась пена. Он чувствовал себя гораздо более разгневанно, нежели когда-либо.

- Э, все не так, как кажется... – начал Азирафаль, понимая, что этому дискуссионному гамбиту не хватает некоторой отшлифованности.

- Готов поспорить, что нет! – с триумфом отозвался Шэдвел.

- Нет, то есть...

Не сводя глаз с ангела, Шэдвел прошаркал спиной к двери, схватил ее и хлопнул с такой силой, что забряцал колокольчик.

- Колокол, - сказал он.

Он схватил «Хорошие и Аккуратные Предсказания» и грохнул ими по столу.

- Книга, - прохрипел он.

Он порылся в своем кармане и вытащил надежную зажигалку «Ронсон».

- Почти что свеча! – выкрикнул он и начал наступление.

Круг на его пути мерцал слабым голубоватым светом.

- Э, - подал голос Азирафаль, - думаю, это не очень хорошая идея...

Шэдвел не слушал.

- Силами, данными мне добродетелью моей должности Охотника на Ведьм, - нараспев говорил он, - заклинаю тя покинуть место сие...

- Видите ли, круг...

- ...и уйти отныне туда, откель явился ты, не аставаясь, чтоб...

- ...для человека весьма неразумно вступать в него без...

- ...и злодеять чрез...

- Держись вне круга, ты, глупец!

- ...не возвращаться, дабы досаждать...

- Да, да, но, пожалуйста, держись вне...

Азирафаль бросился к Шэдвелу, яростно жестикулируя.

- ...возвернуться НИКАДА! – закончил Шэдвел. Он ткнул в него карательным пальцем с черным ногтем.

Азирафаль посмотрел под ноги и выругался во второй раз за последние пять минут. Он вошел в круг.

- Вот блядь, - сказал он.

Раздался мелодичный звук, как если бы ударили по натянутой струне, и голубое сияние исчезло. Как и Азирафаль.

Прошло тридцать секунд. Шэдвел не пошевелился. Затем он поднял дрожащую левую руку и осторожно опустил ею правую.

- Эй? – позвал он. – Эй?

Никто не ответил.

Шэдвела затрясло. Потом, держа руку перед собой точно оружие, из которого он не осмеливался выстрелить и не знал, как разрядить, он вышел на улицу, позволив двери хлопнуть за его спиной.

От этого пол вздрогнул. Одна из свечей Азирафаля упала, разлив горячий воск по старому сухому дереву.

*****

Лондонская квартира Кроули была воплощением стильности. Она была такой, какой и должна быть квартира: просторной, светлой, обставленной со вкусом, и весь дизайн создавал такое впечатление, какое появляется только в нежилых помещениях.

А все потому, что Кроули здесь не жил.

Квартира была просто тем местом, куда он возвращался в конце дня, когда был в Лондоне. Постель всегда заправлена; холодильник полон гастрономических изысков, которые никогда не портились (в конце концов, для этого Кроули и нужен холодильник), и потому его никогда не нужно было размораживать, или даже включать в сеть.

В гостиной стоял огромный телевизор, белый кожаный диван, видео- и LD-магнитофоны, автоответчик, два телефона – канал с автоответчиком, и отдельная линия (номер, который до сих пор не был найден легионами продавцов по телефону, которые настойчиво пытались продать Кроули двойное стекло, которое у него уже было, или страховку жизни, которая ему не нужна) – и квадратная матово-черная аудиосистема, спроектированная настолько совершенно, что на ней был лишь выключатель и регулятор громкости. Единственным, что упустил Кроули, были колонки; он забыл о них. Не то чтобы была какая-то разница. Звук все равно был идеальным.

Здесь стоял неподключенный факс с разумом компьютера, и компьютер с разумом недоразвитого муравья. Тем не менее, Кроули модернизировал его каждые несколько месяцев, ведь идеальный компьютер – именно то, что должно быть у такого человека, каким хотел быть Кроули. Этот был похож на «Порш» с экраном. Руководства все еще лежали в прозрачной обертке[2].

Вообще, единственное, чему Кроули уделял хоть какое-то свое внимание, были цветы. Они были огромными, зелеными и великолепными, с сияющими, здоровыми, глянцевыми листьями.

А все потому, что раз в неделю Кроули ходил по квартире с зеленым пластиковым пульверизатором, опрыскивая листья, и разговаривал с цветами.

Он слышал о таком в начале семидесятых по Радио-4 и посчитал отличной идеей. Хотя слово «разговаривать», пожалуй, не подходит к тому, что делал Кроули.

Он скорее внушал им страх перед Богом.

А если точнее – перед Кроули.

К тому же, каждую пару месяцев Кроули выбирал цветок, который рос слишком медленно, или начал увядать, или просто не выглядел так же хорошо, как остальные, и проносил его мимо остальных растений.

- Попрощайтесь с другом, - говорил он им. – Он просто не выдержал...

А потом он уходил с цветком, сбившимся с пути истинного и через час возвращался с пустым большим цветочным горшком, который оставлял где-то в квартире на видном месте.

Цветы были самыми пышными, зелеными и прекрасными во всем Лондоне. А также и самыми запуганными.

Гостиную освещали прожекторы и белые неоновые лампы, из тех, что ненароком ставят у кресла или в углу.

Единственным украшением на стене был рисунок в рамке – эскиз к «Моне Лизе», оригинальный набросок Леонардо да Винчи. Кроули купил его у художника одним жарким флорентийским днем, и полагал, что он идеально подойдет к картине[3].

У Кроули была спальная, и кухня, и кабинет, и гостиная, и уборная: и везде вечная чистота и совершенство.

Он провел несколько неприятных часов в каждой из этих комнат в долгом ожидании Конца света.

Он позвонил своим людям в АОВ в попытке узнать новости, но его агент, сержант Шэдвел, только вышел, а глупая секретарша, кажется, не могла понять, что он готов поговорить с кем-либо другим.

- Мистера Пульцифера тоже нет, милый, - сказала она. – Этим утром он отправился в Тэдфилд. На задание.

- Мне все равно с кем говорить, - объяснил Кроули.

- Я передам мистеру Шэдвелу, - ответила она, - когда он вернется. А теперь простите меня, но у меня дела, я не могу заставлять джентльмена ждать так долго, иначе его хватит. А в два зайдут миссис Ормерод и мистер Скроджи и юная Джулия, а еще прибраться нужно. Но я передам мистеру Шэдвелу.

Кроули сдался. Он попытался почитать роман, но не смог сосредоточиться. Он попробовал рассортировать диски в алфавитном порядке, но бросил это дело, обнаружив, что они и так расставлены по порядку, как и его книги и коллекция музыки соул[4].

Наконец он сел на белый кожаный диван и махнул рукой в сторону телевизора.

- Поступают сообщения, - говорил встревоженный диктор, - э, сообщения, ну, никто, похоже, не знает, что происходит, но по имеющимся у нас сведениям, кажется, э, увеличивается натянутость в международных отношениях, что, безусловно, кажется невозможным, поскольку всего неделю назад, э, все вполне ладили. Э.

- Это, вероятно, по крайней мере, частично связано с теми странными событиями, что происходили в последние несколько дней.

- С побережья Японии... КРОУЛИ?

- Да, - признал Кроули.

ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ, КРОУЛИ? ЧЕМ ИМЕННО ТЫ ЗАНИМАЛСЯ?

- Что вы имеете в виду? – спросил Кроули, хотя уже знал ответ.

МАЛЬЧИК ПО ИМЕНИ ВОРЛОК. МЫ ПРИВЕЛИ ЕГО НА ПОЛЯ МЕГГИДО. СОБАКИ С НИМ НЕТ. РЕБЕНОК НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ О ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ. ОН НЕ СЫН НАШЕГО ПОВЕЛИТЕЛЯ.

- А, - вздохнул Кроули.

И ЭТО ВСЕ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ, КРОУЛИ? НАШИ ВОЙСКА СОБРАНЫ, ЧЕТЫРЕ ЗВЕРЯ ВЫЕХАЛИ – НО КУДА ОНИ ЕДУТ? ЧТО-ТО ПОШЛО НЕ ТАК, КРОУЛИ, И ЭТО ТВОЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И, ПО ВСЕЙ ВЕРОЯТНОСТИ, ТВОЯ ВИНА. И МЫ ПОЛАГАЕМ. ЧТО У ТЕБЯ НАЙДЕТСЯ ОЧЕНЬ ЗДРАВОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ ВСЕМУ ЭТОМУ...

- О, да, - быстро согласился Кроули. – Очень даже здравое.

...ПОСКОЛЬКУ У ТЕБЯ БУДЕТ ШАНС ВСЕ НАМ ОБЪЯСНИТЬ. У ТЕБЯ БУДЕТ ВСЕ ВРЕМЯ, КАКОЕ ЕСТЬ, ЧТОБЫ ОБЪЯСНИТЬ ВСЕ. И МЫ С ВЕЛИЧАЙШИМ ИНТЕРЕСОМ ВЫСЛУШАЕМ, ЧТО ТЫ НАМ СКАЖЕШЬ. И ЭТОТ РАЗГОВОР, И ВСЕ, ЧТО ПОСЛЕДУЕТ ЗА НИМ, СТАНЕТ ИСТОЧНИКОМ РАДОСТИ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ ДЛЯ ВСЕХ ПРОКЛЯТЫХ АДА, КРОУЛИ, И НЕ ВАЖНО, КАК ЖЕСТОКИ МУКИ, НЕ ВАЖНО, КАКИЕ СТРАДАНИЯ ИСПЫТЫВАЮТ САМЫЕ ПРЕЗРЕННЫЕ ИЗ ПРОКЛЯТЫХ, КРОУЛИ, ПОСКОЛЬКУ ТВОИ БУДУТ ХУЖЕ...

Одним жестом Кроули выключил телевизор.

Потухший серовато-зеленый экран продолжал вещать; тишина складывалась в слова.

ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ О ТОМ, ЧТОБЫ СБЕЖАТЬ, КРОУЛИ. ВЫХОДА НЕТ. ОСТАВАЙСЯ ТАМ, ГДЕ ТЫ НАХОДИШЬСЯ. ТЕБЯ... ЗАБЕРУТ.

Кроули подошел к окну и выглянул наружу. По дороге к нему медленно приближалось что-то черное, похожее на машину. Оно было достаточно похоже на автомобиль, чтобы обмануть случайного наблюдателя. Кроули, очень внимательно наблюдавший за объектом, заметил, что колеса не только не вращались, но даже не были присоединены к машине. Проезжая мимо каждого дома, она замедляла движение; Кроули предположил, что пассажиры (ни один из них не вел; ни один не знал, как) рассматривали номера домов.

Немного времени у него есть. Кроули ушел на кухню и взял пластиковое ведро из-под раковины. Потом он вернулся в гостиную.

Власти Ада прервали связь. Кроули повернул телевизор к стене, просто на всякий случай.

Он подошел к «Мона Лизе».

Кроули отодвинул картину от стены, открывая сейф. Этот сейф не был стенным; он был куплен у компании, которая специализируется на обслуживании ядерной промышленности.

Он открыл его, на внутренней двери был вращающийся кодовый замок. Он повернул циферблат (код 4-0-0-4, легко запомнить, это год, когда он проскользнул на эту дурацкую удивительную планету, а тогда она была новой и сверкающей).

Внутри был термос, пара тяжелых перчаток из ПВХ, из тех, что закрывают всю руку, и пара щипцов.

Кроули остановился. Он нервно поглядывал на термос.

(Снизу послышался грохот. Это была входная дверь...)

Он натянул перчатки и осторожно взял фляжку, щипцы и ведро – и, чуть помедлив, схватил опрыскиватель, стоявший рядом с шикарным цветком – и направился в кабинет походкой человека, который несет термос полный чего-то, что, если он его уронит или даже просто подумает об этом, может вызвать такой взрыв, какой вызовет у седобородых в низкопробных фантастических боевиках фразы типа «А там, где сейчас находится этот кратер, когда-то стоял город Ваш-Шинг-Тон».

Он дошел до кабинета, толкнул дверь плечом. Затем он присел и медленно положил все на пол. Ведро... щипцы... опрыскиватель... и, наконец, очень медленно, термос.

На его лбу образовалась капля пота и скользнула в глаз. Он смахнул ее.

Потом, медленно и аккуратно щипцами отвинтил крышку термоса... осторожно... осторожно... вот так...

(Стук шагов по лестнице и приглушенный вскрик. Это маленькая пожилая леди, живущая этажом ниже).

Он не может позволить себе спешки.

Он взял щипцами термос и, стараясь не проронить ни единой капли, вылил содержимое в пластиковое ведро. Одно неверное движение, и – все.

Вот.

Потом он открыл дверь кабинета примерно на шесть дюймов, и поставил ведро наверх.

Щипцами он завернул крышку термоса, потом (–грохот из его прихожей–) стащил перчатки, поднял опрыскиватель и уселся за стол.

- Кролиии...? – раздался гортанный голос. Хастур.

- Он там, - прошипел второй. – Я чувствую этого мелкого липкого гаденыша. – Лигур.

Хастур и Лигур.

Итак, и Кроули первым заверит это, глубоко внутри большинство демонов вовсе не злые. В великой космической игре предполагается, что они занимают ту же позицию, что и налоговые инспекторы – делают, может, и непопулярную работу, но существенную для функционирования всего аппарата. Если уж на то пошло, некоторые ангелы – вовсе не образец добродетели; Кроули встречал одного или двух, что, когда речь заходила о сокрушении неверных, карали с куда большим усердием, нежели было необходимо. В общем и целом, у каждого есть работа, и остается только выполнять ее.

Но с другой стороны, были и такие как Лигур и Хастур, которые получали такое темное удовлетворение в чужих неприятностях, что их можно было бы спутать с людьми.

Кроули откинулся в кресло. Он заставил себя расслабиться и потерпел ужасающее поражение.

- Сюда, парни, - позвал он.

- Нам бы только парой словечек перекинуться, - сказал Лигур (таким тоном, который позволял предположить, что «словечко» - это лишь синоним для «ужасающе мучительная вечность»), и приземистый демон открыл дверь в кабинет.

Ведро пошатнулось и упало прямо на голову Лигура.

Бросьте в воду щепотку натрия. Посмотрите, как он вспыхивает и пылает, безумно вертится, мерцая и шипя. Примерно так это и выглядело; только неприятнее.

Кожа сходила с демона, он полыхал и качался. Маслянистый бурый дым подымался от него, и он кричал, и кричал, и кричал. Потом он рухнул вниз, сложился вовнутрь, и на прожженном почерневшем круге на ковре осталось блестеть нечто, похожее на горсть раздавленных слизняков.

- Привет, - сказал Кроули Хастуру, который шел следом за Лигуром, и к несчастью даже не был забрызган.

Существуют такие вещи, которые просто немыслимы: есть глубины, до которых даже демоны не поверят, что другие демоны могут опуститься.

- ...Святая вода. Ублюдок, - отозвался Хастур. – Ты настоящий ублюдок. Тебе он ничего не сделал.

- Пока что, - поправил его Кроули, чувствовавший себя более спокойно, ведь теперь шансы были почти равны. Почти, но еще не равны, не намного. Хастур был герцогом Ада. Кроули не был даже местечковым советником.

- О твоей во тьме будут шептаться судьбе матери, запугивая своих детей, - произнес Хастур и почувствовал, что язык Ада здесь не уместен. – Тебя заберут в чертову чистку, парень, - добавил он.

Кроули поднял зеленый пластиковый опрыскиватель и угрожающе потряс им.

- Убирайся, - сказал он. Он услышал, как внизу звонит телефон. Четыре звонка, потом включился автоответчик. Он на мгновение задумался, кто это мог быть.

- Ты меня не запугаешь, - сказал Хастур. Он следил, как капля воды образовалась на насадке и медленно поползла по стенке опрыскивателя к руке Кроули.

- Знаешь, что это? – спросил Кроули. – Это опрыскиватель «Сензбери», самый дешевый и эффективный опрыскиватель во всем мире. Он может выпустить в воздух неплохую струю воды. Надо ли мне говорить тебе, что там? Он может превратить тебя в это, - он указал на ковер. – Так что, убирайся.

Капля на стенке опрыскивателя добралась до руки Кроули и остановилась.

- Ты блефуешь, - сказал Хастур.

- Может и так, - отозвался Кроули таким тоном, который, как он надеялся, даст четко понять, что блеф – последнее, о чем он подумает. – А может, и нет. Как думаешь, тебе везет?

Хастур сделал жест рукой, и пластиковый пульверизатор растаял, точно рисовая бумага, разлив воду на стол Кроули и на его костюм.

- Да, - сказал Хастур. И улыбнулся. Его зубы были слишком острыми, и язык мелькал между ними. – А тебе?

Кроули ничего не ответил. План А сработал. План Б провалился. Все зависело от плана В, но здесь был один недостаток: у него был только план Б.

- Итак, - прошипел Хастур, - пора идти, Кроули.

- Думаю, тебе кое-что нужно знать, - отозвался Кроули, пытаясь выиграть время.

- И что же? – улыбнулся Хастур.

На столе Кроули зазвонил телефон.

Он поднял трубку и предупредил Хастура:

- Не двигайся. Ты должен знать кое-что очень важное, я не шучу. Алло?

- Нгх, - сказал Кроули. Потом он произнес: - Не. Старый приятель зашел.

Азирафаль повесил трубку. Кроули было интересно, что ему нужно.

И вдруг, прямо в его воображении, созрел план В. Он не опустил трубку на рычаг. Вместо этого он сказал:

- Ладно, Хастур. Ты прошел тест. Ты готов к игре с большими парнями.

- Ты что, спятил?

- Нет. Ты что, не понимаешь? Это был тест. Правителям Ада необходимо было знать, что тебе можно доверять, прежде чем передать тебе под командование Легионы Проклятых в приближающейся Войне.

- Кроули, ты врешь, или спятил, или, возможно, и то и другое, - отозвался Хастур, но уверенность уже пошатнулась.

Всего мгновение он обдумывал эту возможность; и тут Кроули поймал его. Вполне возможно, что Ад проверял его. Этот Кроули – нечто гораздо большее, чем кажется. Хастур был параноиком, это вполне разумная и уравновешенная реакция на жизнь в Аду, где все и в самом деле охотились за тобой.

Кроули начал набирать номер.

- Все в порядке, герцог Хастур. Я не ожидаю, что ты поверишь мне, - признал он. – Но почему бы тебе не поговорить с Темным Советом... я уверен, они смогут тебя убедить.

Номер, который он набрал, щелкнул и начал звенеть.

- Прощай, придурок, - сказал он.

И исчез.

Через мельчайшую долю секунды Хастур тоже пропал.

***

Годами теологи проводили огромное множество человеко-часов, споря по одному известному вопросу:

Сколько Ангелов Может Танцевать На Булавочной Головке?

Дабы добраться до ответа, нужно принять во внимание следующие факты:

Во-первых, ангелы просто не танцуют. Это одна из отличительных черт ангела. Они могут с благодарностью внимать Музыке Сфер, но не чувствуют никакой нужды спускаться и танцевать под нее буги-вуги. Так что - ни одного.

По крайней мере, почти ни одного. В конце 1880х Азирафаль научился танцевать гавот в закрытом клубе для джентльменов на Портлент-Плейс, и хотя в начале у него получалось не лучше, чем у утки – банковское дело, через какое-то время он довольно поднаторел в нем, и был совершенно выбит из колеи, когда через несколько десятилетий гавот навсегда вышел из моды.

Так что, если танцем будет гавот, и если у него будет подходящий партнер (который, разумеется, способен не только танцевать гавот, но и проделывать это на булавочной головке), то точным ответом будет «один».

Точно так же вы можете спросить, сколько демонов может танцевать на булавочной головке. В конце концов, они суть есть одно и то же. И, по крайней мере, они танцуют[5].

И если ставить вопрос таким образом, то ответом будет – довольно много, учитывая, что они могут покинуть свою физическую оболочку, что для демона – сущий пустяк. Демоны не связаны законами физики. Если взглянуть издалека, вселенная – это всего лишь нечто маленькое и круглое, как те наполненные водой шарики, в которых возникает миниатюрный буран, если их встряхнуть[6]. Но если приглядеться пристально, единственная проблема в танцах на булавочной головке состоит в тех огромных дырах между электронами.

Для ангельского рода, или для демонской породы, размер, и форма, и состав – всего лишь то, чем можно управлять.

В данный момент Кроули невероятно быстро движется по телефонной линии.

ДЗЫНЬ.

Кроули прошел через два телефонных узла практически на скорости света. Хастур был чуть позади него: четыре или пять дюймов, но на такой скорости это давало Кроули вполне достойное преимущество. Которое, разумеется, исчезнет, как только он выберется наружу.

Они были слишком малы, чтобы издавать звуки, но чтобы общаться, демонам этого и не нужно. Он слышал, как Хастур кричал ему вслед:

- Ублюдок! Я достану тебя! Ты от меня не уйдешь!

ДЗЫНЬ.

- Где бы ты не вылез, я выйду там же! Ты не уйдешь!

Менее чем за секунду, Кроули пронесся по двумстам милям кабеля.

Хастур был почти рядом. Кроули необходимо было очень, очень аккуратно рассчитать время.

ДЗЫНЬ.

Это третий звонок. Ну, подумал Кроули, все или ничего. Он внезапно остановился и заметил, как Хастур пронесся мимо. Хастур повернулся и...

ДЗЫНЬ.

Кроули проскочил по телефонной линии, пролетел через пластиковую оболочку и, тяжело дыша, материализовался в полный рост в своей гостиной.

Щелк.

В автоответчике включилось исходящее сообщение. Потом раздался сигнал, и, когда начал записываться входящий звонок, из громкоговорителя раздался голос:

- Ага! Что? ...Ах ты, чертов змееныш!

Замигал красный огонек записанного сообщения.

Загорался и гас, загорался и гас, точно крохотный красный злобный глаз.

Кроули очень хотелось, чтобы у него осталось хоть немного святой воды и время подержать в ней кассету, пока она полностью не растворится. Но связываться со смертельной ванной Лигура было достаточно опасно, он держал ее уже несколько лет просто на всякий случай, и даже одно лишь присутствие воды в комнате доставляло ему беспокойство. Или... или, может... да, а что будет, если он уберет кассету в машину? Он мог бы проигрывать Хастура снова и снова, пока тот не превратится в Фредди Меркьюри. Нет. Может, он и ублюдок, но так далеко заходить нельзя.

Раздался рокот далекого грома.

Времени у него нет.

Идти ему некуда.

И все же он вышел. Он подбежал к «Бентли» и поехал в сторону Уэст-Энда так, словно все демоны ада гнались за ним. Что, в большей или меньшей степени, было правдой.

*****

Мадам Трэйси услышала медленные шаги мистера Шэдвела на лестнице. Они были медленнее, чем обычно, и затихали через каждые несколько ступенек. Обычно он поднимался так, словно ненавидел каждую из них.

Она открыла дверь. Он стоял на площадке, прислонившись к стене.

- Эй, мистер Шэдвел, - позвала она, - что вы сделали со своей рукой?

- Проч от мя, жнщна, - проревел Шэдвел. – Я сил сваих не ведал!

- Почему вы держите ее так?

Шэдвел попытался втиснуться в стену.

- Назад, я грю! Я за ся не отвечаю!

- Что, ради Бога, стряслось с вами, мистер Шэдвел? – спросила мадам Трэйси, стараясь взять его за руку.

- Ничего! Совершенно ничего!

Ей удалось схватить его руку. Он, Шэдвел, бич Божий, был бессилен против нее, и она завела его в свою квартиру.

Он никогда не был там раньше, по крайней мере, наяву. В своих снах он представлял ее в шелках, богатых драпировках и том, что он считал курильней фимиама. Стоит признать, над входом на кухню действительно висела занавесь, а лампа была довольно неумело сделана из бутылки «Чианти», поскольку понимание изящества мадам Трэйси, как и у Азирафаля, осело где-то в 1953. А в центре комнаты стоял стол с вельветовой скатертью с лежащим на ней хрустальным шаром, который все в большей и большей мере становился ее источником доходов.

- Думаю, вам не помешает прилечь ненадолго, мистер Шэдвел, - произнесла она голосом, не терпящим никаких возражений, и повела его в спальню. Он был слишком сбит с толку, чтобы протестовать.

- Но юный Ньют там, - пробормотал Шэдвел, - в плену языческих страстей и оккультных злодеяний.

- Ну, я уверена, он знает, что с ними делать, - быстро отозвалась мадам Трэйси, чье представление о том, чем занимается Ньют, пожалуй, было ближе к действительности, нежели предположения Шэдвела. – И я уверена, ему бы не понравилось, что вы довели себя до такого состояния. Просто полежите, а я приготовлю нам по чашке чая.

Она исчезла за звяканьем бусинок занавеси.

И вдруг Шэдвел остался в одиночестве и даже сквозь руины разрушенных нервов понимал, что лежит на ложе греха, но в данный момент так и не мог решить, было ли это лучше или хуже того, чтобы не быть в одиночестве на ложе греха. Он повернул голову, чтобы рассмотреть интерьер.

Представления мадам Трэйси об эротичности возникли в те дни, когда юноши росли, думая, что у женщин впереди были намертво прикреплены пляжные мячи, Бриджит Бардо могли назвать секси-киской, и никто бы над этим не рассмеялся, а журналы назывались «Девчонки», «Хи-хи» и «Подвязки». Где-то в этом бурлящем море вседозволенности она подобрала идею, что мягкие игрушки в спальне создают интимную, кокетливую атмосферу.

Некоторое время Шэдвел смотрел на огромного старого плюшевого медвежонка, у которого был только один глаз и оторванное ухо. Наверное, имя его было как-нибудь вроде «Мистер Бэггинс».

Он повернул голову в другую сторону. Его взгляд привлек чехол для пижам в виде животного, которое, возможно, было собакой, а, впрочем, могло быть и скунсом. Оно весело улыбалось.

- Йак, - сказал он.

Но воспоминания обрушивались на него. Насколько он знал, еще никто в Армии не изгонял демона. Ни Хопкинс, ни Сифтингз, ни Дайсмен. Наверняка, даже старшина роты ОВ Наркер[7], которому принадлежал рекорд по найденным ведьмам. Рано или поздно каждая Армия находит свое самое сокрушительное оружие, и теперь, размышлял Шэдвел, оно обнаружилось на конце его руки.

Ну, к черту концепцию Первого Применения. Он немного отдохнет, раз уж он здесь, а потом Силы Тьмы, наконец, встретятся с равным себе...

Когда мадам Трэйси принесла чай, он уже храпел. Она тактично, и к тому же с благодарностью, закрыла дверь, ведь через двадцать минут у нее сеанс, а сейчас от денег отказываться не стоит.

Хотя мадам Трэйси была по многим меркам довольно глупа, в определенных вопросах она полагалась на интуицию, а когда речь заходила о баловании оккультным, ее доводы были безупречны. Именно баловство, понимала она, необходимо ее клиентам. Они вовсе не жаждут окунуться в оккультизм по самую шею. Им не нужны эти мульти-планарные тайны Времени и Пространства, они лишь хотят знать, что теперь, когда Мама умерла, с ней все в порядке. Им нужно ровно столько Оккультного, чтобы придать чуточку пикантности своей простой жизни, и, желательно, не дольше сорока пяти минут, а затем – чай и бисквиты.

Им точно не были нужны странные свечи, запахи, пения или мистические руны. Мадам Трэйси даже убрала из своей колоды Таро большую часть Старших Аркан, поскольку их появление беспокоило людей.

И она никогда не забывала прямо перед сеансом поставить на огонь ростки капусты. Ничто так не обнадеживает, ничто не согласуется с уютным духом английского оккультизма более, чем запах готовящейся в соседней комнате брюссельской капусты.

***

Стоял полдень, и низкие грозовые облака окрасили небо в цвет ржавого свинца. Скоро сплошной стеной пойдет дождь. Пожарные надеялись, что он начнется скоро. Чем скорее, тем лучше.

Они прибыли довольно быстро, и юные пожарные возбужденно носились вокруг, разворачивая пожарные рукава и хватая топоры; старшие пожарные с первого взгляда поняли, что все это бесполезно, и даже не были уверены, что дождь затушит его до того, как он перекинется на соседние здания. И тут, на скорости около шестидесяти миль в час, прямо на тротуар из-за поворота вылетел черный «Бентли» и с визгом тормозов остановился в полудюйме от стены магазинчика. Из нее выбрался чрезвычайно взволнованный молодой человек в темных очках и бросился к двери полыхающего магазина.

Его остановил пожарный.

- Вы хозяин этого заведения? – спросил он.

- Не будьте дураком! Я, что, похож на владельца книжной лавки?

- Вот уж не знаю, сэр. Внешность может быть обманчивой. К примеру, я – пожарный. Однако, встречаясь со мной не на работе, люди, не знающие о моей профессии, часто предполагают, что я, в общем-то, общественный бухгалтер или директор компании. Представьте меня не в униформе, сэр, и кого вы увидите перед собой? Если честно?

- Болвана, - ответил Кроули и вбежал в магазин.

Это кажется гораздо легче, чем было на самом деле, поскольку для этого Кроули пришлось избежать встречи с полудюжиной пожарных, двумя полицейскими и несколькими интересными ночными обитателями Сохо[8], рано выбравшимися на улицу и теперь возбужденно спорили друг с другом, какая именно часть общества озарила полдень и почему.

Кроули протолкнулся прямо через них. Они едва удостоили его взглядом.

Потом он распахнул дверь и ступил в сущий ад.

Вся лавка полыхала.

- Азирафаль! – позвал он. – Азирафаль, ты... ты болван... Азирафаль! Ты здесь?

Никакого ответа. Только треск горящей бумаги, звон стекла на верхнем этаже, куда уже добрался огонь, и грохот рушащихся балок.

Он настойчиво с отчаянием осматривал лавку, ища ангела, ища помощь.

В дальнем углу рухнула полка, рассыпав на пол пылающие книги. Огонь был всюду вокруг него, но Кроули игнорировал это. Его левая брючина начала медленно тлеть, он потушил ее взглядом.

- Эй? Азирафаль! Ради Бо... ради Са... ради кого-нибудь! Азирафаль!

Снаружи разбили окно. Кроули повернулся, вздрогнул, и неожиданно струя воды ударила его в грудь и сбила на пол.

Его очки отлетели в дальний угол комнаты и превратились в лужу горящего пластика. И открылись желтые глаза с узкими вертикальными зрачками. Мокрый, с идущим от него паром, с черным от сажи лицом, настолько далекий от стильности, насколько для него вообще возможно, стоя на четвереньках в полыхающей лавке, Кроули проклинал Азирафаля, и сущность бытия, и Верх и Низ.

Потом он посмотрел вниз и увидел. Книга. Книга, которую в среду забыла в машине девчонка из Тэдфилда. Обложка слегка обуглилась, но сама она чудесным образом не повредилась. Он поднял ее, сунул в карман куртки, неловко встал на ноги и отряхнулся.

Верхний этаж обвалился. С ревом и исполинским вздохом, точно пожав плечами, здание обрушилось вниз дождем кирпичей, балок и пылающих обломков.

Снаружи прохожих отстранила полиция, а пожарный пытался объяснить любому, кто стал бы слушать:

- Я не смог остановить его. Должно быть, он сошел с ума. Или напился. Просто вбежал внутрь. Я не мог остановить его. Безумец. Забежал прямо туда. Ужасная смерть. Ужасная, просто ужасная. Вбежал прямо внутрь...

А потом из пламени вышел Кроули.

Полицейские и пожарные посмотрели на него, увидели выражение его лица и остались на своих местах.

Он забрался в «Бентли», вернулся на дорогу, объехал пожарную машину, и понесся по Уордор-стрит на встречу потемневшему полудню.

Они смотрели, как удаляется машина. Наконец, один из полисменов заговорил.

- В такую погоду ему бы нужно фары включить, - беспомощно произнес он.

- Особенно на такой скорости. Это опасно, - согласился второй, ровным глухим голосом, и они остались стоять там, в свете и жаре пылающей книжной лавки, размышляя, что же произошло с миром, который, как они думали, они понимали.

Черное небо прочертила бледно-голубая молния, раздался до боли громкий раскат грома, и пошел страшный ливень.

__________________________

[1] Глас Божий. Но не голос Бога. Отдельная сущность. Вроде представителя Президента.



[2] Как и стандартное гарантийное соглашение, где было сказано, что если компьютер 1) не работает, 2) не выполняет того, что говорилось в дорогой рекламе, 3) бьет током стоящего рядом, 4) и вообще не находится внутри дорогой упаковки, когда вы ее открывали, то это определенно, абсолютно, безоговорочно никоим образом не является виной или ответственностью производителя, что покупатель должен считать себя счастливчиком, ведь ему было позволено передать деньги производителю, и что любая попытка рассматривать то, за что были заплачены деньги, как собственность покупателя привлечет внимание серьезных людей с угрожающими кейсами и очень тонкими часами. Эти гарантии, предлагаемые компьютерной индустрией, настолько впечатлили Кроули, что он даже отправил пачку Вниз, в отдел, где составляются контракты на Бессмертные Души, с прикрепленным к ней на желтым листком с надписью «Учитесь, парни...»



[3] Леонардо тоже так думал.

- В набросках ее улыбка получилась как надо, - говорил он Кроули, потягивая холодное вино в полуденном солнце, - но она совершенно размазалась, когда я нарисовал ее. Ее муж хотел сказать пару слов об этом, когда я принес картину, но, как я ему сказал, сеньор деле Джокондо, кроме вас, кто ее увидит? В любом случае... объясни еще раз про этот вертолет, а?



[4] Он очень гордился своей коллекцией. Он собирал ее годами. Это была истинная музыка соул. Джеймса Брауна в ней не было.



[5] Хотя это не то, что вы и я могли бы назвать танцем. По крайней мере, не хорошим танцем. Демон двигается так же, как и британская группа на «Евровидении».



[6] Вот только, если, конечно, неосмыслимый замысел не осмыслим гораздо более, нежели полагается, на дне нет гигантского пластикового снеговика.



[7] АОВ переживала возрождение в прекрасные дни Имперских завоеваний. Зачастую, во время своих бесконечных стычек, британская армия сталкивалась с колдунами, знахарями, шаманами и другими оккультными врагами. И тогда в бой вступали подобные старшине роты АОВ Наркеру, чья широко шагающая, орущая фигура ростом в 195 см и весом в 114 кг, сжимающая бронированную Книгу, трехкилограммовый Колокол и специально укрепленную Свечу, расчищала вельд от врагов быстрее, чем пулемет «Гатлинг». Сесил Родос писал о нем: «Некоторые отдаленные племена считают его богом, и только чрезвычайно храбрый или безрассудный колдун будет стоять на своем, когда на него надвигается старшина роты Наркер. Я бы предпочел его одного двум батальонам гуркхов».



[8] В любом другом месте, вполне возможно, зрители пожара могли быть заинтересованными.

@темы: Мастер, Добрые Предзнаменования

---

Письмо сумчатого опоссума Пети.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

США. Штаб - квартира Гринпис .

От сумчатого опоссума Пети.



Дорогой "Гринпис"! Обращаюсь к вам с просьбой вернуть меня на историческую родину или в любое другое место. Лишь бы подальше от пятиэтажного коттеджа в престижном районе города Новосибирска. И сейчас вы поймете, почему.

Родился я в Новой Зеландии, и там же чуть было не достиг половой зрелости. Но однажды меня повстречал отдыхавший в наших краях "новый русский" и, на всякий случай, купил. Когда он привез меня домой, его жена спросила: "А это что? " Новый русский" долго вспоминал мое название и, наконец, сказал, что я - "Сумчатый PETEK"! Жена обозвала меня Петей, оставила жить под семнадцатым телевизором в третьей гостиной.

Кормить они меня пытались по-научному. За большие деньги наняли крупного специалиста, который заявил, что из пищи я ем только ростки молодого бамбука... Так я, впервые в жизни, попробовал молодой бамбук! Было отвратительно. Пришлось поступиться принципами и воровать верблюжью колючку у гамадрила, который по соседству свил гнездо в четвертом камине десятой спальни. Его тоже кормят по-научному, поэтому колючку он не ест, а питается, чем попало. Один раз даже на меня набросился! Съесть хотел! Да съел-то всего ничего, больше обслюнявил. Но вспоминать неприятно!

Затем хозяева предприняли попытку моего размножения в неволе. Они привели мне самку опоссума. По крайней мере, они так думали, что самку.

А как-то раз в дом ворвались бандиты в масках и приняли гамадрила за хозяина. Они пытали обезьяну утюгом и спрашивали, где деньги спрятаны. Бедное животное под пытками научилось говорить! Его первые слова: "Спросите у опоссума. Он знает!" Тогда бандиты стали пытать меня. Пришлось так же овладеть членораздельной речью и ехидно заметить: "Вы забыли утюг включить!"

Недавно я обнаружил в морозильнике десятого холодильника живого пингвина. Он там маскировался под куриный окорочок. Я спросил, где он жил до этого, на что пингвин ответил: "В третьем холодильнике. Но там кончились пельмени." Потом он сказал, что отсюда живым еще никто не уходил. А также попросил меня после смерти похоронить его на родине, в третьем холодильнике.

Но, что самое ужасное - вчера хозяева принимали гостей. Один из них сказал, что очень уважает жаркое из опоссума. Хозяева как-то виновато на меня посмотрели и пригласили всех прийти через неделю на вечер экзотических блюд.

У меня осталось совсем немного времени и небольшая надежда, что начнут с гамадрила. Поэтому, дорогой "Гринпис", не сидите сиднем, а делайте что-нибудь! Пока редкий вид животного не стал реже еще на один экземпляр.



Со зверским уважением, ваш сумчатый опоссум Петя.

(с)виснуто из локалки

---

- У нас п...ц как национальная идея! *сердито*

(с)

---

пролистывайте, пролистывайте

В противовес психологам шоппинг повергает меня во все больший депресняк.

Ну купила себе седня две юбки - и на кой ляд спрашивается, если я их не ношу?

В ноябре к новому пальто купила шапку теплую - а где снег и морозы?



да еще тут Лис заболел. и некому мя теперь отпаивать (((

---

ирц'шное

(00:36:27) ~ (YuHCToH`LZ) смотри Малахова по утрам , и мир придет в твой дом)

(00:36:41) (Aziraphale^boleu) а куда уйдет мой моск?

(00:36:48) ~ (YuHCToH`LZ) к Малахову)

(00:36:54) ~ (YuHCToH`LZ) он сосет моск ррр

(00:36:58) (Aziraphale^boleu) Малахов - расхититель москов))

---

нытичное-2

"Человеку, которому не нужно ничего, на самом деле нужно всё"(с)



Мне не нужно "всё". Я лишь мечтаю, чтобы этот мир меня тоже любил.

..и я говорю вовсе не о людях..

Разве я прошу столь многое?

---

А у нас счаз ливень прошел...

Не хватало лишь грома и молний...

---

The Old Song

Исчу офиц. перевод. хотя б первую и четвертую строки. мож есть у кого?? //

(с) Честертон, человек, который знал, что происходит

A livid sky on London

And like the iron steeds that rear

A shock of engines halted

And I knew the end was near:

And something said that far away, over the hills and far away

There came a crawling thunder and the end of all things here.

For London Bridge is broken down, broken down, broken down,

As digging lets the daylight on the suken streets of yore,

The lightning looked on London town, the broken bridge of London

town.

The ending of a broken road where men shall go no more.



I saw the kings of London town,

The kings that buy and sell,

That built it up with penny loaves

And penny lies as well:



And where the streets were paved with gold the shrivelled paper

shone for gold,

The scorching light of promises that pave the streets of hell.

For penny loaves will melt away, melt away, melt away,

Mock the men that haggled in the grain they did not grow;

With hungry faces in the gate, a hundred thousand in the gate,

A thunder-flash on London and the finding of the foe.



I heard the hundred pin-makers

Slow down their racking din,

Till in the stillness men could hear

The dropping of the pin:

And somewhere men without the wall, beneath the wood, without

the wall,

Had found the place where London ends and England can begin.

For pins and needles bend and break, bend and break, bend and break,

Faster than the breaking spears or the bending of the bow,

Of pagents pale in thunder-light, 'twixt thunderload and thunderlight,

The Hundreds marching on the hills in the wars of long ago.



I saw great Cobbett riding,

The horseman of the shires;

And his face was red with judgement

And a light of Luddite fires:

And south to Sussex and the sea the lights leapt up for liberty,

The trumpet of the yeomanry, the hammer of the squires;

For bars of iron rust away, rust away, rust away,

Rend before the hammer and the horseman riding in,

Crying that all men at the last, and at the worst and at the last,

Have found the place where England ends and England can begin.



His horse-hoofs go before you

Far beyond your bursting tyres;

And time is bridged behind him

And our sons are with our sires.



A trailing meteor on the Downs he rides above the rotting towns,

The Horseman of Apocalypse, the Rider of the Shires.

For London Bridge is broken down, broken down, broken down;

Blow the horn of Huntington from Scotland to the sea --

...Only flash of thunder-light, a flying dream of thunder-light,

Had shown under the shattered sky a people that were free.

---

нытичное

Я сохну от несовершенства.

или от нежелания его исправить...

@музыка: Сплин

@настроение: ...никто не сделает шаг, не вспомнит, не заплачет...

---

17

Адам вел Их в карьер, и листья вокруг рвались под ледяными пулями.

Пес, скуля, крался рядом, поджав хвост.

Это не правильно, думал он. Как раз когда я начал разбираться с крысами. Когда я почти расправился с этим проклятым немецким пастухом за дорогой. Теперь Он собирается со всем этим покончить, и я опять вернусь к этому старому мерцанию в глазах и этим погоням за потерянными душами. Какой в этом смысл? Они не дают сдачи, да и вкуса никакого нет...

Венслидейл, Брайан и Пеппер думали не так логически. Единственное, что они понимали, так это что они не могут не следовать за Адамом; попытка противиться силе, двигающей их вперед, просто привела бы ко множественным переломам ног, и они все равно должны бы были идти за ним.

Адам не думал вообще. Что-то разверзлось в его голове и теперь горело.

Он усадил их на коробку.

- Здесь мы будем в безопасности, - сказал он.

- Э, - произнес Венслидейл, - как думаешь, наши родители...

- Не волнуйтесь за них, - высокомерно отозвался Адам. – Я могу сделать нам новых. И не будет больше никаких этих укладываний спать в полдесятого. Вам вообще не надо будет идти спать, если вы не захотите. Или убираться в своей комнате, или еще что. Просто оставьте все мне, и все будет отлично. – Он одарил их безумной улыбкой. – Скоро приедут мои новые друзья, - сообщил он. – Они вам понравятся.

- Но... - начал Венслидейл.

- Вы только подумайте обо всех поразительных вещах, что будут после, - с энтузиазмом говорил Адам. – Америку можно будет наполнить новыми ковбоями, и индейцами, и полицейскими, и гангстерами, мультяшками, и космонавтами и всем таким прочим. Разве не здорово?

Венсли скорбно посмотрел на остальных двоих. Они разделяли то мнение, которое ни один из них не смог бы четко сформулировать даже в нормальном состоянии. Грубо говоря, дело в том, что когда-то действительно существовали настоящие ковбои и гангстеры, и это было здорово. И всегда будут те, кто притворяются ковбоями и гангстерами, и это тоже здорово. Но настоящие притворные ковбои и гангстеры, которые живы и не живы, и которых можно убрать в коробку, когда надоест играть с ними – это не казалось таким уж привлекательным. Все дело в гангстерах, и ковбоях, и пришельцах, и пиратах было в том, что всегда можно перестать быть ими и пойти домой.

- Но прежде, - мрачно заявил Адам, - Мы им покажем...

***

В торговом комплексе росло дерево. Оно не было очень большим, и листья были желтыми, и свет, который падал на него сквозь захватывающее драматичное дымчатое стекло, был неправильным светом. И его пичкали гораздо большим количеством наркотиков, чем олимпийского атлета, а в ветвях гнездились репродукторы. Но это было дерево, и если прикрыть глаза и посмотреть на него сквозь искусственный водопад, можно практически поверить, что смотришь на больное дерево сквозь пелену слез.

Жеми Хернез любил обедать под ним. Техинспектор будет кричать на него, если узнает, но Жеми вырос на ферме, и это была довольно хорошая ферма, и он любил деревья и не хотел переезжать в город, но что теперь поделаешь? Это неплохая работа, а деньги платят такие, о которых его отец даже не мечтал. Его дедушка вообще не мечтал ни о каких деньгах. Он даже не знал, что такое деньги, до тех пор, пока ему не исполнилось пятнадцать. Но бывают такие времена, когда деревья просто необходимы, и самое плохое, думал Жеми, в том, что его растущие дети думают о деревьях, как о дровах, а его внуки будут думать о них, как об истории.

Но что можно сделать? Там, где раньше росли деревья, теперь были огромные фермы, там, где были маленькие фермы, теперь стояли торговые комплексы, а где были торговые комплексы, они оставались до сих пор, и так все и шло.

Он спрятал свою тележку за газетным стендом, украдкой присел и открыл коробку с обедом.

Именно тогда он услышал шелест и заметил движущиеся по полу тени. Он оглянулся.

Дерево двигалось. Он с интересом наблюдал за ним. Жеми никогда не видел, как растет дерево.

Почва, которая была не более чем какой-то кучей щебня, на самом деле начала сползать, когда корни двинулись вниз. Жеми увидел, как тонкий бледный росток пополз по краю приподнятой садовой площадки и слепо ткнулся в бетонный пол.

Не зная, зачем, и так никогда и не узнав этого, он аккуратно подвинул его ногой к трещине между плитами. Росток нашел ее и зарылся вниз.

Ветви сплетались в разные формы.

Жеми услышал визг автомобилей снаружи, но не обратил на него никакого внимания. Кто-то что-то кричал, но кто-то всегда кричал рядом с Жеми, часто на него.

Корешок, должно быть, нашел почву. Он потемнел и растолстел, как пожарный шланг, когда включают воду. Искусственный водопад остановился; Жеми увидел, что разломанные трубы закупорены сосущими корнями.

Теперь он видел, что происходит снаружи. Улица вздымалась, точно море. Между плит поднимались молодые деревца.

Разумеется, решил он, у них есть свет. А у его дерева света не было. Все что у него было, это приглушенный серый свет, который падал сквозь купол четырьмя этажами выше. Мертвый свет.

Но что можно сделать?

Сделать можно вот что:

Лифты остановились, поскольку электричества не было, но ведь это всего лишь четыре этажа. Жеми аккуратно закрыл коробку с обедом и подошел к своей тележке, где выбрал самую длинную метлу.

Люди, крича, выбегали из здания. Жеми любезно двигался против потока, точно лосось, поднимающийся вверх по реке.

Белый каркас перекладин, которые архитектор, вероятно, считал динамическим утверждением чего-то там, поддерживал купол из дымчатого стекла. На самом деле это был какой-то пластик, и Жеми пришлось, усевшись на удобную балку, приложить все силы к рычагу из длинной метлы, чтобы сломать его. После пары новых взмахов стекло смертоносными осколками отправилось вниз.

Свет хлынул внутрь, озарив пыль в торговом центре, и воздух, казалось, был полон светлячков.

Далеко внизу дерево разорвало стены своей бетонной тюрьмы и приближалось, точно курьерский поезд. Жеми никогда не подозревал, что деревья издают звук, когда растут, и никто не знал этого, потому что звук этот растянут на сотни лет, и от ноты до ноты проходит двадцать четыре часа.

Ускорьте его, и получится «вруууум».

Жеми смотрел, как к нему приближается зеленое, похожее на гриб облако. Из-под его корней подымался пар.

У балок не было никакого шанса. Остатки купола взлетели вверх, точно мячик для пинг-понга на струе воды.

По всему городу было то же самое, разве что теперь города не было видно. Все, что можно было видеть, так это покрывало из зелени. Оно тянулось от горизонта к горизонту.

Жеми сидел на своей ветке, уцепившись за лиану, и смеялся, смеялся, смеялся.

Вскоре пошел дождь.

***

«Каппамаки», исследовательское китобойное судно, в данный момент исследовало один вопрос: Сколько китов возможно поймать за неделю.

Если не считать, что сегодня не было вообще никаких китов. Команда уставилась на экраны, которые благодаря хитроумным технологиям могли обнаружить что угодно, крупнее сардины, и вычислить ее чистую стоимость на международном рынке, но на них ничего не было. Мимо пронеслась случайная рыбина, точно стремясь убраться подальше.

Капитан постучал пальцами по консоли. Он боялся, что скоро сам будет вести собственные исследования, чтобы выяснить, что произошло со статистически небольшой группой капитанов китобойных судов, которые вернулись с пустыми руками. Ему было интересно, что же с тобой делают. Может, запирают в комнате с гарпуном, и ждут, что ты сделаешь должное.

Это было невозможно. Что-то же должно здесь быть.

Штурман оттолкнул карту и уставился на нее.

- Господин капитан? – обратился он.

- Что? – раздраженно спросил капитан.

- У нас здесь, похоже, ужасная ошибка в приборах. В этих водах глубина должна быть около двухсот метров.

- Ну и?

- Прибор показывает 15000 метров. И глубина увеличивается.

- Глупости. Такой глубины не существует.

Капитан взглянул на современный прибор стоимостью в несколько миллионов йен и постучал по нему.

Штурман нервно улыбнулся.

- А, сэр, - сказал он, - теперь она уменьшается.

«На дне пучин, под бездной вышних вод», как известно Азирафалю и Теннисону, «Глубоким сном, извечным и глухим, / Спит Кракен».

А теперь он начал просыпаться.

Миллионы тонн океанской тины сползали с его боков.

- Видите, - сказал штурман. – Теперь уже три тысячи метров.

У кракена нет глаз. Ему не на что было смотреть. Но, поднимаясь сквозь ледяные воды, он воспринимал ультразвуки моря, печальные песни китов.

- Э, - произнес штурман, - одна тысяча метров?

Кракен доволен не был.

- Пятьсот метров?

Плавучий рыбозавод закачался на внезапно поднявшихся волнах.

- Сто метров?

Над ним – какая-то металлическая штука. Кракен пошевелился.

И десятки миллиардов тонн порций суши возопили о мщении.

***

Окна коттеджа взорвались и посыпались внутрь. Это была не буря, это была война. Лепестки жасмина вместе с дождем карточек вихрем закружились по комнате.

Ньют и Анафема прильнули друг к другу, укрывшись между стеной и перевернутым столом.

- Ну, давай, - пробормотал Ньют. – Скажи, что Агнесс и это предсказала.

- Она ведь говорила, что он бурю принисет, - отозвалась Анафема.

- Это же чертов ураган. Она упоминала, что должно произойти дальше?

- 2315 перекрещивается с 3477, - ответила Анафема.

- И в такое время ты можешь помнить все детали?

- Раз уж ты спрашиваешь, то – да, - сказала Анафема. Она протянула карточку.



3477. Пускай Фартуны...............? Боюсь, здесь что-то мистическое

повернеца колесо, пускай.........[А.Ф. Приббор, 17 окт. 1889]

серца соединяца, кастры

есть и помимо моего; кагда

сдует ветрам липестки, друг

к другу прельните, ибо будит

покой, када Рыжай, и Белай,.......Мирт/лепестки? [ОФД, 4 сент.1929]

и Чернай и Бледнай

преблизятся к Мирту -..............Полагаю, опять гл.6 Откровения.

Наше Дело...............................[Д-р Фос. Приббор]



Ньют прочел ее снова. Снаружи раздался звук, точно по саду прокатился лист рифленого железа, что собственно и произошло.

- Это что же, значит, что мы должны стать па... парой? Что за шутница эта Агнесс.

Ухаживать всегда непросто, когда у той, за кем ухаживаешь, живет пожилая родственница; они начинают ворчать, или кудахтать, или пыхтеть сигаретами, или, в худших случаях, доставать семейный фотоальбом – акт агрессии в сексуальной войне, который стоило бы запретить Женевской Конвенцией. Но гораздо хуже, когда родственница мертва уже три сотни лет. У Ньюта уже появились ростки некоторых мыслей насчет Анафемы; и они не просто росли сами собой, он поливал их, подрезал, вносил значительное количество подкормки и снимал с листьев гусениц. Но одна мысль о ясновидении Агнесс, врезающемся в его затылок, проливалась на его либидо точно ведро холодной воды.

Ему даже нравилась идея пригласить ее куда-нибудь на ужин, но он не желал терпеть и мысли, что какая-то ведьма времен Кромвеля три сотни лет назад сидела в своем домике и наблюдала, как он ест.

Он пребывал в том настроении, в котором люди сжигали ведьм. Его жизнь была достаточно сложна и без того, чтобы какая-то сумасшедшая старуха управляла ею сквозь века.

От тяжелого удара по каминной решетке создалось впечатление, будто часть дымохода обрушилась вниз.

А потом он подумал: моя жизнь вовсе не сложна. Мне это ясно, как, должно быть, было ясно и Агнесс. Она будет тянуться до самого выхода на пенсию, подарок от сослуживцев, хорошая маленькая чистенькая квартирка где-нибудь, пустая опрятная маленькая смерть. Вот только сейчас я умру под развалинами коттеджа во время того, что вполне может оказаться концом света.

У Ангела-хранителя не будет со мной никаких проблем, в книге моей жизни, наверное, на каждой странице стоит «одно и то же». То есть, что именно я сделал? Я никогда не грабил банк. Я никогда не получал штрафной квитанции. Я никогда не ел тайской кухни...

Где-то с веселым звоном разбивающегося стекла взорвалось еще одно окно. Анафема обхватила его руками со вздохом, который вовсе не казался разочарованным.

Я никогда не был в Америке. Или во Франции, ведь Кале все же не считается. Я никогда не учился играть на музыкальном инструменте.

Радио замолкло, когда провода, наконец, сдались.

Он зарылся лицом в ее волосы.

Я никогда...

***

Раздалось «дзинь».

Шэдвел, который обновлял расчетные книги Армии, поднял взгляд, расписываясь за ОВ младшего капрала Смита.

Через некоторое время он заметил, что сверкающей булавки Ньюта уже не было на карте.

Он встал со стула, тихо бормоча про себя, и начал искать на полу, пока не нашел ее. Он снова натер ее и воткнул обратно в Тэдфилд.

Он расписывался за рядового ОВ Столла, который дополнительно получал два пенса в год на сено, когда снова раздалось «дзинь».

Он отыскал булавку, подозрительно на нее взглянул и воткнул ее в карту с такой силой, что даже штукатурка за бумагой поддалась под напором. Затем он вернулся к книгам.

Раздалось «дзинь».

На этот раз булавка нашлась в нескольких футах от стены. Шэдвел поднял ее, осмотрел острие, воткнул в карту и принялся наблюдать.

Через пять секунд она пролетела мимо его уха.

Он отыскал ее на полу, вернул на карту и стал удерживать ее на месте.

Она двигалась в его руке. Он навалился всем телом.

Из карты заструился тонкий дымок. Шэдвел вскрикнул и сунул пальцы в рот, а раскаленная докрасна булавка отрикошетила от противоположной стены и разбила окно. Она не хотела оставаться в Тэдфилде.

Десять секунд спустя Шэдвел уже рылся в шкатулке АОВ, где нашлась горстка грошей, банкнота в десять шиллингов и маленькая фальшивая монета времен правления Якова I. Невзирая на собственную безопасность, он обыскал собственные карманы. Результатов этих поисков, даже учитывая льготный пенсионерский проездной, едва бы хватило, чтобы выйти из дома, не говоря уже о поездке в Тэдфилд.

Единственными другими известными ему людьми, у которых есть деньги, были мистер Раджи и мадам Трэйси. Что касается семейства Раджи, в любом начатом им сейчас разговоре насчет денег наверняка всплывет вопрос о семинедельной задолжности за квартплату, а что до мадам Трэйси, с радостью бы одолжившей ему несколько червонцев...

- Дык бусть я проклят, коль пряму Деньги Гряховныя у етой размалеванной распутницы, - сказал он.

Следовательно, более никого не осталось.

Кроме одного.

Южанский педик.

Они оба были здесь, только раз, проведя в этой комнате как можно меньше времени, а в случае Азирафаля – стараясь не прикасаться ни к какой плоской поверхности. Другой, показушный Южанский засранец в солнечных очках, был – как подозревал Шэдвел – не из тех, кого стоит обижать. В простом мире Шэдвела любой человек, носящий солнечные очки не на пляже, скорее всего, был преступником. Он подозревал, что Кроули из Мафии, или из подполья, хотя он был бы удивлен, насколько он близок к истине. Но тот мягкий человек в пальто из верблюжьей шерсти – это другое дело, и Шэдвел рискнул однажды проследить за ним до его дома, и мог вспомнить дорогу. Он считал Азирафаля русским шпионом. С него можно спросить деньги. Чуток пригрозить.

Это было ужасно рискованно.

Шэдвел взял себя в руки. Даже сейчас юный Ньют мог страдать от невообразимых пыток в руках дочерей ночи, и он, Шэдвел, отправил его туда.

- Мы не могём оставить сваих людей там, - сказал он, надел тонкое пальто и бесформенную шляпу и вышел на улицу.

Погода, кажется, слегка разгулялась.

@темы: Мастер, Добрые Предзнаменования

---

- Чего ты с ним возишься? Он послал на смерть тысячи людей!

- Да, но, возможно, он думал, что этого желаешь ты.

- Никогда не проявлял столь извращенных желаний.

- Да, тебе было просто наплевать, - кивнул Брута.

- Но я...

- Заткнись!

Ом аж рот раззинул от удивления.

- Ты мог помочь людям, продолжил Брута. - Но ты только топал копытами и ревел, чтобы люди тебя боялись. Ты был похож... на человека, бьющего палкой осла. А люди, подобные Ворбису, усовершенствовали эту палку, и осел стал верить только в нее.

- Может сойти за притчу, если чуть-чуть подработать, - мрачно произнес Ом.

- Я говорю о реальной жизни!

- Я не виноват, что люди злоупотребляют...

- Виноват! Ты виноват! Если ты запутал сознание людей только для того, чтобы они в тебя верили, значит, ты несешь ответственность и за то, как они потом поступают!

(с) Т.П. "Мелкие Боги"

---

Спешиал фор Фра ;-)

-Скажите, Холмс, зачем вы пристрелили несчастную собачку?

-Собачку? Да это было настояще исчадие ада! Горящие безумные глаза, огромная зубастая пасть, светящаяся морда…

-Старая псина, которая уже еле передвигалась, была последней радостью в жизни Мистера Баскервиля. Вы подкараулили бедное животное во время вечерней прогулки и разрядили в него револьвер!

-Но собака была орудием в руках убийцы!

-Как и эти ваши ядовитые змеи под потолком?

-Эта змея чуть не отправила на тот свет бедную девушку…

-Это был уж, Холмс! Самый безобидный уж, с которым вы жестоко расправились! Скажите, Холмс, почему вы так не любите животных?

-Я люблю…

-Вы настоящий живодёр! Признайтесь, вам доставляет удовольствие мучать несчастных тварей вашей, так называемой, игрой на скрипке?

-Скрипка помогает мне сконцентрироваться, а когда речь идет о раскрытии преступлений…

-Преступлений? Единственный преступник - это вы, Холмс! Это из-за вас страдают невинные животные! Вы маньяк! Простите, но я не могу допустить продолжения этого безобразия.

-Ватсон? Что вы делаете? Откуда у вас револьвер?? Ватсон?!

-Доктор Ватсон, Холмс. Ветеринар Джон Ватсон. Прощайте, Холмc

(с)виснуто

---

"Хвост нужен слону, чтобы он не заканчивался внезапно" (с)

А хобот - чтобы не начинался? оО

Хобот - слоновий пролог, хвост - эпилог.

Но что же тогда аннотациями будет?