Гласных не досталось
- Ты же сказал, что это он! – простонал Азирафаль, рассеяно снимая с отворота пиджака последний кусочек торта. Он облизал пальцы.
- Это и был он, - ответил Кроули. – Ну, я ведь должен знать, так?
- Значит, вмешался кто-то еще.
- Никого другого больше нет! Только мы, так? Добро и Зло. Либо одни, либо другие.
Он ударил по рулю.
- Ты бы удивился, узнав, что они могут сделать там, внизу, - произнес он.
- Подозреваю, почти то же самое, что могут сделать кое с кем наверху, - отозвался Азирафаль.
- Да ладно. Вы же получаете это великое всепрощение божье, - кисло заметил Кроули.
- Да? Ты когда-нибудь бывал в Гоморре?
- Конечно, - кивнул демон. – Там была такая милая таверна, где подавали перебродившие финиковые коктейли с мускатом и лимонным сорго...
- Я имею в виду, после.
- А.
читать дальше- Должно быть, что-то случилось в больнице, - предположил Азирафаль.
- Это невозможно! Там было полно наших людей!
- Чьих людей? – холодно переспросил Азирафаль.
- Моих, - поправился Кроули. – Ну, не моих. Ммм, сам понимаешь. Сатанистов.
Он старался говорить спокойно. Не смотря, разумеется, на тот факт, что этот мир был потрясающе чудесным местом, которым оба надеялись наслаждаться как можно дольше, они соглашались вовсе не во всех вещах, но определенно сходились во взглядах относительно тех людей, которые по той или иной причине поклонялись Князю Тьмы. Кроули всегда стыдился их. С ними нельзя вести себя грубо, но все равно чувство было подобным тому, что, скажем, чувствует ветеран вьетнамской войны к тем, кто является на собрания дружинников в военном обмундировании.
Кроме того, их энтузиазм просто угнетал. Взять хотя бы всю эту чушь с перевернутыми крестами, и пентаграммами, и петухами. Это озадачивало многих демонов. Ничто из этого не было таким уж необходимым. Чтобы стать сатанистом нужно всего лишь усилие воли. Можно быть им всю жизнь и даже не знать, что такое пентаграмма, а мертвого петуха видеть только в курином маренго.
Кроме того, прежние сатанисты были, в общем-то, довольно милыми людьми. Они просто произносили формальные речи и свершали все положенные обряды, как и те люди, которых они считали своими противниками, а потом они возвращались домой и до конца недели вели скромную заурядную жизнь, и никакие особенно порочные мысли не посещали их.
А что же до остального...
Были еще и такие так называемые сатанисты, что сильно задевали Кроули. Дело было даже не в том, что они делали, а в том, что вину за все они возлагали на Ад. У них появлялись такие тошнотворные идеи, каких ни один демон не выдумает и за тысячу лет, такая черная безумная мерзость, на которую способен лишь работающий на всю катушку человеческий мозг, а потом они заявляли «Дьявол Заставил Меня Совершить Это» и получали сочувствие суда, тогда как Дьявол никогда и никого ни к чему не принуждал. Ему этого не нужно. Именно это люди и понимают с трудом. Ад – вовсе не главное вместилище греха, как и Рай, по мнению Кроули, не является источником святости; они лишь стороны в великой космической партии в шахматы. Сама же Истина, самое неподдельное милосердие и самая настоящая порочность были именно в душе человеческой.
- Ха, - хмыкнул Азирафаль. – Сатанисты.
- Не понимаю, как они могли что-то перепутать, - проговорил Кроули. – Ведь детей всего двое. Это же не слишком сложно, а...? – Он замолчал. Из глубин памяти появилась маленькая монашка, которая показалась ему тогда особенно сумасшедшей, даже для сатанистки. И был кто-то еще. Кроули смутно припоминал трубку и свитер с каким-то зигзагообразным рисунком, вышедшим из моды в 1938 году. На человеке было просто написано «предполагаемый отец».
Вероятно, был и третий ребенок.
Он сказал об этом Азирафалю.
- Не слишком-то много информации, - заметил ангел.
- Мы знаем, что ребенок жив, - произнес Кроули, - так что...
- Откуда мы это знаем?
- Как думаешь, если бы он снова появился Внизу, сидел бы я сейчас здесь?
- Разумно.
- Так что все, что нам нужно сделать, это найти больницу, - договорил Кроули. – Проверить записи. – Двигатель «Бентли» завелся, и машина помчалась вперед, вдавив Азирафаля в спинку сиденья.
- А потом?
- А потом мы найдем ребенка.
- А потом? – ангел зажмурился, когда машину занесло на повороте.
- Не знаю.
- Господи.
- Думаю – убирайся с дороги, ты, клоун – твои люди не будут против – и свой скутер тоже! – предоставить мне убежище?
- Я собирался спросить тебя о том же – Осторожно, там пешеход!
- Он же на улице, он знает, на что идет! – отозвался Кроули, пролетев на разгоняющемся автомобиле между припаркованной машиной и такси так, что с обеих сторон осталось такое пространство, в которое с трудом можно было бы просунуть и самую тонкую из кредитных карточек.
- Следи за дорогой! За дорогой! Где вообще эта клиника?
- Где-то к югу от Оксфорда!
Азирафаль схватился за панель.
- Нельзя гнать девяносто миль в час в центре Лондона!
Кроули покосился на приборы.
- Почему? – спросил он.
- Ты нас угробишь! – Азирафаль запнулся. – Разобьемся вдребезги, - неуклюже поправился он и слегка расслабился. – А вот других можешь и убить.
Кроули пожал плечами. Ангел так и не свыкся с двадцатым веком, и потому не понимал, что вполне возможно гнать девяносто миль в час по Оксфорд-Стрит. Просто нужно сделать так, чтобы на твоем пути никого не было. А поскольку всем известно, что ехать по Оксфорд-Стрит на такой скорости невозможно, никто ничего не замечал.
По крайней мере, машины оказались лучше лошадей. Двигатель внутреннего сгорания стал для Кроули настоящим бож... благод... настоящей удачей. Те лошади, на которых он прежде ездил по делам, были огромными черными тварями с горящими глазами, а из-под их копыт летели искры. Это для демона было очень модным. Обычно Кроули падал с них. Он не слишком-то ладил с животными.
Где-то в районе Чисвика Азирафаль стал рассеяно рыться в куче кассет в бардачке.
- Что такое "Velvet Underground"? – спросил он.
- Тебе не понравится, - ответил Кроули.
- А, - махнул рукой Азирафаль. – Бибоп.
- Знаешь, Азирафаль, если бы миллион человек попросили охарактеризовать современную музыку, они вряд ли бы использовали термин «бибоп» [*].
- А, это уже получше. Чайковский. – Азирафаль открыл коробку и вставил кассету в магнитолу.
- Тебе не понравится, - вздохнул Кроули. – Она была в машине больше двух недель.
Они мчались мимо Хитроу, в «Бентли» загремели тяжелые басы.
Азирафаль нахмурил брови.
- Эту вещь я не знаю, - заметил он. – Что это?
- "Another One Bites the Dust" Чайковского, - закрыв глаза, ответил Кроули, когда они проезжали по Слау.
Чуть позже, пересекая спящие Чилтернские холмы, они прослушали "We Are the Champions" Вильяма Бирда и "I Want To Break Free" Бетховена. Ни одна из них нее оказалась лучше чем "Fat Bottomed Girls" Вогана Вильямса.
Говорят, что у Дьявола лучшие мелодии.
В целом, это так. Но в Раю лучшие хореографы.
На запад тянулись оксфордширские равнины с россыпью огней там, где в сонных селениях после долгих дневных дел вроде редактирования, финансовых консультаций или разработки программного обеспечения честные йомены отправлялись на боковую.
Здесь, на вершине холма несколько светлячков зажгли свои огоньки.
Топографический теодолит – один из наиболее зловещих символов двадцатого века. Поставьте его где-нибудь за городом, и это будет значить: грядет Расширение Дороги, да, и строительство двух тысяч коттеджей в Сельском Стиле. Такова Правительственная Стратегия.
Но даже самый добросовестный топограф не станет работать посреди ночи, и все же – эта штука стояла здесь, на треноге, наполовину ушедшей в торф. Но не у многих теодолитов есть пристроенный к вершине ореховый прутик, или свешивающиеся хрустальные маятники и кельтские руны, вырезанные на ножках.
Мягкий бриз хлопал полами плаща стройной фигуры, налаживавшей ручки управления. Плащ был довольно тяжелым, непромокаемым, с теплой подкладкой.
В большинстве книг о ведьмах говорится, что они работают нагишом. Это потому, что большинство книг о ведьмах написано мужчинами.
Девушку звали Анафема Приббор. Она не была ослепительно красивой. По отдельности каждая ее черта была очень привлекательной, но в целом создавалось впечатление, что ее лицо было второпях собрано из того, что оказалось под рукой, и без какого-либо плана. Пожалуй, больше всего ей подошло бы слово «привлекательная», но люди, знающие, что это означает, и способные написать без ошибки, добавили бы «одухотворенная». Хотя в «одухотворенной» так и слышатся пятидесятые, так что, наверное, они бы не стали.
Девушке не стоит гулять одной по ночам, даже в Оксфордшире. Но любому рыскающему маньяку пришлось бы попрощаться не только со своей работой, встреться он с Анафемой Приббор. В конце концов, она была ведьмой. А поскольку она была ведьмой и, значит, мыслила практично, она мало доверяла защитным амулетам и заклинаниям; всю свою уверенность она вкладывала в тридцатисантиметровый кухонный нож, который держала за поясом.
Она посмотрела через стекло и заново откорректировала прибор.
Она бормотала про себя.
Топографы часто бормочут про себя. Они бубнят что-то вроде "Скоро здесь проложим объездную дорогу, быстрее, чем вы успеете сказать «Джек Робинсон»", или "Три с половиной метра, плюс-минус там с гулькин носик".
Это бормотание было совершенно иным.
- Темная ночь/И сияющая луна, - бормотала Анафема, - к востоку от юга/К западу от юго-запада... запад-юго-запад... вот оно...
Она взяла сложенную топографическую карту и поднесла ее к фонарю. Затем достала транспортир и карандаш и аккуратно начертила линию вдоль всей карты. Она пересекла другую карандашную линию.
Девушка улыбнулась, не из-за того, что произошло что-то особенно забавное, а просто потому, что была хорошо проделана мудреная работа.
Затем она убрала странный теодолит, привязала его сзади к черному велосипеду «садись-и-молись», стоявшему у ограды, проверила, на месте ли Книга, и покатила к туманной дороге.
Ее велосипед был древним, а рамы, должно быть, делались из водосточных труб. Он был собран задолго до появления трехскоростной передачи, и, вероятно, сразу после изобретения колеса.
Но до городка практически все время ехать под гору. Волосы струились по ветру, плащ раздувался за спиной, точно становой якорь; она позволила двухколесному джаггернауту неуклюже нестись сквозь теплый воздух. В это время ночи, хотя бы, никого не было на дороге.
Остывая, двигатель «Бентли» детонировал. Раздражительность Кроули, с другой стороны, только разгоралась.
- Ты же сказал, что видел знак, - заявил он.
- Ну, мы пронеслись так быстро. И вообще, кажется, ты был здесь раньше.
- Одиннадцать лет назад!
Кроули швырнул карту на заднее сиденье и снова завел двигатель.
- Может, стоит спросить у кого-нибудь? – предложил Азирафаль.
- О, да, - отозвался Кроули. – Мы остановим и спросим первого же человека, что будет прогуливаться по этой... этой тропинке посреди ночи, да?
Машина резко тронулась с места и загрохотала по буковой аллее.
- Здесь есть что-то странное, - сказал Азирафаль. – Ты не чувствуешь?
- Что?
- Притормози на минутку.
Бентли замедлил ход.
- Странно, - пробормотал ангел, - я все время чувствую эти флюиды...
Он поднял руки к вискам.
- Чего? Ну, чего?
Ангел уставился на него.
- Любви, - ответил он. – Кто-то очень любит это место.
- Не понял.
- Здесь чувствуется огромная любовь. Я не могу объяснить это лучше. Особенно тебе.
- Ты имеешь в виду... – начал Кроули.
Раздалось «вррр», вскрик и звон. Машина остановилась.
Азирафаль моргнул, опустил руки и осторожно открыл дверь.
- Ты кого-то сбил, - сказал он.
- Нет, - отозвался Кроули. – Это в меня кто-то врезался.
Они вышли. На дороге за «Бентли» лежал велосипед, переднее колесо которого делало должное ленте Мёбиуса, а заднее зловеще лязгало по земле.
- Да будет свет, - сказал Азирафаль. Бледно-голубое сияние заполнило дорогу.
Из кювета рядом с ними раздался голос:
- Как, черт возьми, вы это сделали?
Свет погас.
- Сделал что? – виновато переспросил Азирафаль.
- Э. – Теперь говоривший был сбит с толку. – Кажется, я обо что-то ударилась головой...
Кроули взглянул на царапину на сверкающей краске «Бентли» и помятый бампер. Вмятина выровнялась. Краска вернулась на место.
- Поднимаемся, юная леди, - произнес ангел, вытягивая Анафему из папоротников. – Кости целы. – Это было утверждение, а не надежда; был небольшой перелом, но Азирафаль не устоял перед возможностью сотворить добро.
- Вы фары не включили, - начала она.
- Как и вы, - виновато заметил Кроули. – Так что все по-честному.
- Астрономией занимаемся, да? – спросил Азирафаль, поднимая велосипед. Из корзинки посыпались различные предметы. Он ткнул в разбитый теодолит.
- Нет, - сказала Анафема, - то есть, да. И только посмотрите, что вы сделали с моим бедным старым Фаэтоном.
- С кем? – переспросил Азирафаль.
- Моим велосипедом. Он совершенно ис...
- Эти старые машины – они такие прочные, - радостно заметил Азирафаль, протягивая ей велосипед. Переднее колесо, столь же круглое, как и любой из Кругов Ада, блестело в лунном свете.
Она уставилась на него.
- Ну, раз уж тут со всем разобрались, - вмешался Кроули, - может, будет лучше всем нам заняться своими, э. Э. Вы случайно не знаете, как проехать в Нижний Тэдфилд?
Анафема все еще рассматривала свой велосипед. Она была почти уверена, что, когда она выезжала, на велосипеде не было маленькой переметной сумки с набором инструментов.
- Он прямо у подножия холма, - ответила она. – Это ведь мой велосипед, так?
- О, разумеется, - кивнул Азирафаль, раздумывая, не перестарался ли он.
- Но я уверена, что у Фаэтона не было насоса.
Лицо ангела снова приняло виноватое выражение.
- Но ведь место-то для него есть, - беспомощно заявил он. – Два маленьких крючка.
- Вы сказали, прямо под холмом? – переспросил Кроули, слегка пихая ангела локтем.
- Я, должно быть, сильно ударилась головой, - произнесла девушка.
- Мы, конечно, предложили бы вас подвезти, - быстро заговорил Кроули, - но вот велосипед поставить некуда.
- Если только в багажник, - сказал Азирафаль.
- У «Бентли» нет... А. Хм.
Ангел собрал рассыпанное содержимое корзины на заднее сиденье и помог оглушенной девушке сесть в машину.
- Нельзя, - обратился он к Кроули, - оставаться в стороне.
- Кому-то, может, и нельзя. А мне можно. У нас есть другие дела, ты же знаешь. – Кроули взглянул на новый багажник. На нем были тартановые ремни.
Велосипед сам поднялся к багажнику и привязался ремнями. Затем Кроули сел в машину.
- Где вы живете, дорогая? – спросил Азирафаль.
- У моего велосипеда и фары не было. Ну, то есть была, но для таких нужно две батарейки, а они сели, и я ее сняла, - произнесла Анафема. Она взглянула на Кроули. – У меня кухонный нож есть, знаете ли, - сказала она. – Где-то.
Азирафаля шокировало подразумеваемое.
- Госпожа, уверяю вас...
Кроули включил фары. Ему они были не нужны, но люди на дороге меньше нервничали. Он завел машину и спокойно поехал вниз по холму. Дорога вела между деревьями и, через несколько сотен ярдов, добралась до окраин небольшого городка.
Местность была знакомой. Прошло одиннадцать лет, но он смутно припоминал округу.
- Здесь поблизости больницы нет? – спросил он. – Которой монашки управляют?
Анафема пожала плечами.
- Не думаю, - ответила она. – Единственный крупный пункт здесь – Тэдфилд-Мэнор. Я не знаю, что там творится.
- Божий замысел, - пробормотал себе под нос Кроули.
- И передача, - произнесла Анафема. – У моего велосипеда не было передачи. Я уверена, что не было.
Кроули наклонился к ангелу.
- Господи, исцели этот велосипед, - саркастично прошептал он.
- Прости, я просто увлекся, - шикнул Азирафаль.
- Тартановые ремни?
- Тартан – это стильно.
Кроули застонал. В тех случаях, когда мыслям ангела удавалось вернуться в двадцатый век, они всегда оставались где-то в 1950м.
- Можете высадить меня здесь, - сказала Анафема с заднего сиденья.
- С удовольствием, - радостно улыбнулся Азирафаль. Как только автомобиль остановился, он открыл заднюю дверь и поклонился, точно старый слуга, приветствовавший юного господина на плантации.
Анафема собрала свои вещи и вышла настолько высокомерно, насколько могла.
Она была вполне уверена, что ни один из мужчин не обходил машину, но отвязанный велосипед стоял у ворот.
В них есть что-то странное, подумала она.
Азирафаль снова поклонился.
- Мы рады, что смогли помочь вам, - сказал он.
- Благодарю, - холодно отозвалась Анафема.
- Может, мы поедем дальше? – раздался голос Кроули. – Доброй ночи, мисс. Залезай давай, ангел.
А. Что ж, это все объясняло. Во всяком случае, она была в полной безопасности.
Она смотрела, как машина исчезает, направляясь к центру поселка, а потом покатила велосипед по дорожке к домику. Она никогда не запирала его. Девушка была уверена, что Агнесс упомянула бы, если бы ее собирались обокрасть, - в подобных личных предсказаниях она была абсолютно точна.
Она снимала меблированный дом, что означало, что сама мебель была того особого сорта, который обычно находишь в подобных случаях, и, вероятно, местный благотворительный магазин «Война нужде» оставил ее для мусорщика. Это было не важно. Она не предполагала остаться здесь надолго.
Если Агнесс права, она нигде не задержится надолго. Как и все остальные.
Она развернула свои карты и выложила вещи на древний стол под одинокой кухонной лампочкой.
Что она узнала? Не так много, решила она. Вероятно, ОНО было где-то на севере поселка, но она и так предполагала это. Если подойти слишком близко, сигнал подавлял тебя; если слишком далеко – нельзя точно определить, откуда он идет.
Это выводило из себя. Ответ должен быть где-то в Книге. Беда в том, что, чтобы понять Предсказания, нужно думать как полоумная, очень сообразительная ведьма семнадцатого века, разум которой похож на словарь для отгадывания кроссвордов. Другие члены семьи говорили, что Агнесс все объясняла так нечетко, чтобы скрыть истину от посторонних; Анафема, подозревавшая, что порой может думать как Агнесс, для себя решила, что это было потому, что Агнесс была старой жестокой стервой с вульгарным чувством юмора.
Она даже не...
У нее не было книги.
Анафема в ужасе уставилась на лежавшие на столе вещи. Карты. Самодельный гадальный теодолит. Термос, в котором был горячий бульон. Фонарик.
Прямоугольник пустого воздуха, где должны были быть «Предсказания».
Она потеряла ее.
Но это же нелепо! Агнесс особенно четко упоминала, что случится с книгой.
Она схватила фонарик и выбежала из дома.
- Чувство, похожее, ну, похожее на то, когда говоришь что-нибудь вроде «жутковато», - говорил Азирафаль. – Вот, что я имею в виду.
- Я никогда не говорю «жутковато», - сказал Кроули. – Я обеими руками за жуткость.
- Заветное чувство, - в отчаянии попытался Азирафаль.
- Нет. Ничего не улавливаю, - ответил Кроули с деланным весельем. – Ты слишком чувствительный.
- Это моя работа, - отозвался Азирафаль. – Ангелы не могу быть слишком чувствительными.
- Полагаю, люди просто любят жить здесь, вот ты это и улавливаешь.
- В Лондоне никогда ничего подобного не было, - заметил Азирафаль.
- Вот видишь. Что и требовалось доказать, - кивнул Кроули. – А вот и приехали. Я помню этих каменных львов у ворот.
Фары «Бентли» осветили кусты переросших рододендронов, посаженых вдоль дороги. Под шинами захрустел гравий.
- Еще слишком рано для посещений, - с сомнением произнес Азирафаль.
- Чепуха. Монашки всегда на ногах, - отмахнулся Кроули. – Должно быть, сейчас вечерню служат, хотя с их фигурой стоило бы и от обедни воздержаться.
- Это низко, очень низко, - заявил ангел. – Зачем ты так.
- Не защищай их. Я же сказал, они из наших. Черные монахини. Нам ведь нужна была больница рядом с авиабазой.
- Вот этого не понимаю.
- Ты что же, думаешь, что жены американских дипломатов рожают в маленьких религиозных клиниках посреди неизвестности, а? Все должно было выглядеть естественным. В Нижнем Тэдфилде поставили авиабазу, она отправилась на открытие, тут начинаются все эти дела, больница на базе еще не готова, и наш человек говорит: «Тут прямо по дороге есть клиника», и там были мы. Вполне хорошо все организовано.
- За исключением пары незначительных деталей, - чопорно заметил Азирафаль.
- Но почти сработало, - огрызнулся Кроули, чувствуя, что стоит поддержать своих.
- Видишь ли, зло всегда содержит в себе семя саморазрушения, - продолжил ангел. – Оно в основе своей негативно, и потому стремится к низвержению даже во время своего явного триумфа. Не имеет значения, насколько великолепен, насколько просчитан, насколько надежен план зла – присущая ему греховность по определению отразится на его зачинщиках. Не имеет значения, насколько, казалось бы, успешно он продвигается – в конце он рухнет сам собой. Он налетит на камни несправедливости и потонет, без следа исчезнув в море забвения.
Кроули обдумал это.
- Не, - наконец, решил он. – По мне, так это была обычная некомпетентность. Эй...
Он тихо присвистнул.
Посыпанный гравием двор перед зданием был заполнен автомобилями, и они принадлежали отнюдь не монашкам. Во всяком случае, «Бентли» остался далеко позади. В названиях многих из них фигурировало «GT» или «Turbo», а на крышах были телефонные антенны. Всем им было меньше года.
У Кроули чесались руки. Азирафаль чинил велосипеды и исцелял переломы; ему же не терпелось стащить несколько радиол, спустить шины и тому подобное. Он устоял.
- Не дурно, - заметил он. – Прежде монашки вчетвером разъезжали на «Моррис Трэвелере»
- Это не может быть той больницей, - произнес Азирафаль.
- Может, они создали частную клинику? – предположил Кроули.
- Или это не то место.
- Говорю же тебе, что то. Пошли.
Они вышли из машины. Через тридцать секунд кто-то пристрелил их обоих. С потрясающей меткостью.
_____________
[*] Бибоп - джазовый стиль, утвердившийся в 50-е годы усилиями Чарли Паркера, Телоуниса Монка, Диззи Гиллеспи и других; характеризовался непривычным для многих любителей традиционного джаза усложнением гармонии и ритма; происхождение слова – звукоподражательное
- Это и был он, - ответил Кроули. – Ну, я ведь должен знать, так?
- Значит, вмешался кто-то еще.
- Никого другого больше нет! Только мы, так? Добро и Зло. Либо одни, либо другие.
Он ударил по рулю.
- Ты бы удивился, узнав, что они могут сделать там, внизу, - произнес он.
- Подозреваю, почти то же самое, что могут сделать кое с кем наверху, - отозвался Азирафаль.
- Да ладно. Вы же получаете это великое всепрощение божье, - кисло заметил Кроули.
- Да? Ты когда-нибудь бывал в Гоморре?
- Конечно, - кивнул демон. – Там была такая милая таверна, где подавали перебродившие финиковые коктейли с мускатом и лимонным сорго...
- Я имею в виду, после.
- А.
читать дальше- Должно быть, что-то случилось в больнице, - предположил Азирафаль.
- Это невозможно! Там было полно наших людей!
- Чьих людей? – холодно переспросил Азирафаль.
- Моих, - поправился Кроули. – Ну, не моих. Ммм, сам понимаешь. Сатанистов.
Он старался говорить спокойно. Не смотря, разумеется, на тот факт, что этот мир был потрясающе чудесным местом, которым оба надеялись наслаждаться как можно дольше, они соглашались вовсе не во всех вещах, но определенно сходились во взглядах относительно тех людей, которые по той или иной причине поклонялись Князю Тьмы. Кроули всегда стыдился их. С ними нельзя вести себя грубо, но все равно чувство было подобным тому, что, скажем, чувствует ветеран вьетнамской войны к тем, кто является на собрания дружинников в военном обмундировании.
Кроме того, их энтузиазм просто угнетал. Взять хотя бы всю эту чушь с перевернутыми крестами, и пентаграммами, и петухами. Это озадачивало многих демонов. Ничто из этого не было таким уж необходимым. Чтобы стать сатанистом нужно всего лишь усилие воли. Можно быть им всю жизнь и даже не знать, что такое пентаграмма, а мертвого петуха видеть только в курином маренго.
Кроме того, прежние сатанисты были, в общем-то, довольно милыми людьми. Они просто произносили формальные речи и свершали все положенные обряды, как и те люди, которых они считали своими противниками, а потом они возвращались домой и до конца недели вели скромную заурядную жизнь, и никакие особенно порочные мысли не посещали их.
А что же до остального...
Были еще и такие так называемые сатанисты, что сильно задевали Кроули. Дело было даже не в том, что они делали, а в том, что вину за все они возлагали на Ад. У них появлялись такие тошнотворные идеи, каких ни один демон не выдумает и за тысячу лет, такая черная безумная мерзость, на которую способен лишь работающий на всю катушку человеческий мозг, а потом они заявляли «Дьявол Заставил Меня Совершить Это» и получали сочувствие суда, тогда как Дьявол никогда и никого ни к чему не принуждал. Ему этого не нужно. Именно это люди и понимают с трудом. Ад – вовсе не главное вместилище греха, как и Рай, по мнению Кроули, не является источником святости; они лишь стороны в великой космической партии в шахматы. Сама же Истина, самое неподдельное милосердие и самая настоящая порочность были именно в душе человеческой.
- Ха, - хмыкнул Азирафаль. – Сатанисты.
- Не понимаю, как они могли что-то перепутать, - проговорил Кроули. – Ведь детей всего двое. Это же не слишком сложно, а...? – Он замолчал. Из глубин памяти появилась маленькая монашка, которая показалась ему тогда особенно сумасшедшей, даже для сатанистки. И был кто-то еще. Кроули смутно припоминал трубку и свитер с каким-то зигзагообразным рисунком, вышедшим из моды в 1938 году. На человеке было просто написано «предполагаемый отец».
Вероятно, был и третий ребенок.
Он сказал об этом Азирафалю.
- Не слишком-то много информации, - заметил ангел.
- Мы знаем, что ребенок жив, - произнес Кроули, - так что...
- Откуда мы это знаем?
- Как думаешь, если бы он снова появился Внизу, сидел бы я сейчас здесь?
- Разумно.
- Так что все, что нам нужно сделать, это найти больницу, - договорил Кроули. – Проверить записи. – Двигатель «Бентли» завелся, и машина помчалась вперед, вдавив Азирафаля в спинку сиденья.
- А потом?
- А потом мы найдем ребенка.
- А потом? – ангел зажмурился, когда машину занесло на повороте.
- Не знаю.
- Господи.
- Думаю – убирайся с дороги, ты, клоун – твои люди не будут против – и свой скутер тоже! – предоставить мне убежище?
- Я собирался спросить тебя о том же – Осторожно, там пешеход!
- Он же на улице, он знает, на что идет! – отозвался Кроули, пролетев на разгоняющемся автомобиле между припаркованной машиной и такси так, что с обеих сторон осталось такое пространство, в которое с трудом можно было бы просунуть и самую тонкую из кредитных карточек.
- Следи за дорогой! За дорогой! Где вообще эта клиника?
- Где-то к югу от Оксфорда!
Азирафаль схватился за панель.
- Нельзя гнать девяносто миль в час в центре Лондона!
Кроули покосился на приборы.
- Почему? – спросил он.
- Ты нас угробишь! – Азирафаль запнулся. – Разобьемся вдребезги, - неуклюже поправился он и слегка расслабился. – А вот других можешь и убить.
Кроули пожал плечами. Ангел так и не свыкся с двадцатым веком, и потому не понимал, что вполне возможно гнать девяносто миль в час по Оксфорд-Стрит. Просто нужно сделать так, чтобы на твоем пути никого не было. А поскольку всем известно, что ехать по Оксфорд-Стрит на такой скорости невозможно, никто ничего не замечал.
По крайней мере, машины оказались лучше лошадей. Двигатель внутреннего сгорания стал для Кроули настоящим бож... благод... настоящей удачей. Те лошади, на которых он прежде ездил по делам, были огромными черными тварями с горящими глазами, а из-под их копыт летели искры. Это для демона было очень модным. Обычно Кроули падал с них. Он не слишком-то ладил с животными.
Где-то в районе Чисвика Азирафаль стал рассеяно рыться в куче кассет в бардачке.
- Что такое "Velvet Underground"? – спросил он.
- Тебе не понравится, - ответил Кроули.
- А, - махнул рукой Азирафаль. – Бибоп.
- Знаешь, Азирафаль, если бы миллион человек попросили охарактеризовать современную музыку, они вряд ли бы использовали термин «бибоп» [*].
- А, это уже получше. Чайковский. – Азирафаль открыл коробку и вставил кассету в магнитолу.
- Тебе не понравится, - вздохнул Кроули. – Она была в машине больше двух недель.
Они мчались мимо Хитроу, в «Бентли» загремели тяжелые басы.
Азирафаль нахмурил брови.
- Эту вещь я не знаю, - заметил он. – Что это?
- "Another One Bites the Dust" Чайковского, - закрыв глаза, ответил Кроули, когда они проезжали по Слау.
Чуть позже, пересекая спящие Чилтернские холмы, они прослушали "We Are the Champions" Вильяма Бирда и "I Want To Break Free" Бетховена. Ни одна из них нее оказалась лучше чем "Fat Bottomed Girls" Вогана Вильямса.
***
Говорят, что у Дьявола лучшие мелодии.
В целом, это так. Но в Раю лучшие хореографы.
***
На запад тянулись оксфордширские равнины с россыпью огней там, где в сонных селениях после долгих дневных дел вроде редактирования, финансовых консультаций или разработки программного обеспечения честные йомены отправлялись на боковую.
Здесь, на вершине холма несколько светлячков зажгли свои огоньки.
Топографический теодолит – один из наиболее зловещих символов двадцатого века. Поставьте его где-нибудь за городом, и это будет значить: грядет Расширение Дороги, да, и строительство двух тысяч коттеджей в Сельском Стиле. Такова Правительственная Стратегия.
Но даже самый добросовестный топограф не станет работать посреди ночи, и все же – эта штука стояла здесь, на треноге, наполовину ушедшей в торф. Но не у многих теодолитов есть пристроенный к вершине ореховый прутик, или свешивающиеся хрустальные маятники и кельтские руны, вырезанные на ножках.
Мягкий бриз хлопал полами плаща стройной фигуры, налаживавшей ручки управления. Плащ был довольно тяжелым, непромокаемым, с теплой подкладкой.
В большинстве книг о ведьмах говорится, что они работают нагишом. Это потому, что большинство книг о ведьмах написано мужчинами.
Девушку звали Анафема Приббор. Она не была ослепительно красивой. По отдельности каждая ее черта была очень привлекательной, но в целом создавалось впечатление, что ее лицо было второпях собрано из того, что оказалось под рукой, и без какого-либо плана. Пожалуй, больше всего ей подошло бы слово «привлекательная», но люди, знающие, что это означает, и способные написать без ошибки, добавили бы «одухотворенная». Хотя в «одухотворенной» так и слышатся пятидесятые, так что, наверное, они бы не стали.
Девушке не стоит гулять одной по ночам, даже в Оксфордшире. Но любому рыскающему маньяку пришлось бы попрощаться не только со своей работой, встреться он с Анафемой Приббор. В конце концов, она была ведьмой. А поскольку она была ведьмой и, значит, мыслила практично, она мало доверяла защитным амулетам и заклинаниям; всю свою уверенность она вкладывала в тридцатисантиметровый кухонный нож, который держала за поясом.
Она посмотрела через стекло и заново откорректировала прибор.
Она бормотала про себя.
Топографы часто бормочут про себя. Они бубнят что-то вроде "Скоро здесь проложим объездную дорогу, быстрее, чем вы успеете сказать «Джек Робинсон»", или "Три с половиной метра, плюс-минус там с гулькин носик".
Это бормотание было совершенно иным.
- Темная ночь/И сияющая луна, - бормотала Анафема, - к востоку от юга/К западу от юго-запада... запад-юго-запад... вот оно...
Она взяла сложенную топографическую карту и поднесла ее к фонарю. Затем достала транспортир и карандаш и аккуратно начертила линию вдоль всей карты. Она пересекла другую карандашную линию.
Девушка улыбнулась, не из-за того, что произошло что-то особенно забавное, а просто потому, что была хорошо проделана мудреная работа.
Затем она убрала странный теодолит, привязала его сзади к черному велосипеду «садись-и-молись», стоявшему у ограды, проверила, на месте ли Книга, и покатила к туманной дороге.
Ее велосипед был древним, а рамы, должно быть, делались из водосточных труб. Он был собран задолго до появления трехскоростной передачи, и, вероятно, сразу после изобретения колеса.
Но до городка практически все время ехать под гору. Волосы струились по ветру, плащ раздувался за спиной, точно становой якорь; она позволила двухколесному джаггернауту неуклюже нестись сквозь теплый воздух. В это время ночи, хотя бы, никого не было на дороге.
***
Остывая, двигатель «Бентли» детонировал. Раздражительность Кроули, с другой стороны, только разгоралась.
- Ты же сказал, что видел знак, - заявил он.
- Ну, мы пронеслись так быстро. И вообще, кажется, ты был здесь раньше.
- Одиннадцать лет назад!
Кроули швырнул карту на заднее сиденье и снова завел двигатель.
- Может, стоит спросить у кого-нибудь? – предложил Азирафаль.
- О, да, - отозвался Кроули. – Мы остановим и спросим первого же человека, что будет прогуливаться по этой... этой тропинке посреди ночи, да?
Машина резко тронулась с места и загрохотала по буковой аллее.
- Здесь есть что-то странное, - сказал Азирафаль. – Ты не чувствуешь?
- Что?
- Притормози на минутку.
Бентли замедлил ход.
- Странно, - пробормотал ангел, - я все время чувствую эти флюиды...
Он поднял руки к вискам.
- Чего? Ну, чего?
Ангел уставился на него.
- Любви, - ответил он. – Кто-то очень любит это место.
- Не понял.
- Здесь чувствуется огромная любовь. Я не могу объяснить это лучше. Особенно тебе.
- Ты имеешь в виду... – начал Кроули.
Раздалось «вррр», вскрик и звон. Машина остановилась.
Азирафаль моргнул, опустил руки и осторожно открыл дверь.
- Ты кого-то сбил, - сказал он.
- Нет, - отозвался Кроули. – Это в меня кто-то врезался.
Они вышли. На дороге за «Бентли» лежал велосипед, переднее колесо которого делало должное ленте Мёбиуса, а заднее зловеще лязгало по земле.
- Да будет свет, - сказал Азирафаль. Бледно-голубое сияние заполнило дорогу.
Из кювета рядом с ними раздался голос:
- Как, черт возьми, вы это сделали?
Свет погас.
- Сделал что? – виновато переспросил Азирафаль.
- Э. – Теперь говоривший был сбит с толку. – Кажется, я обо что-то ударилась головой...
Кроули взглянул на царапину на сверкающей краске «Бентли» и помятый бампер. Вмятина выровнялась. Краска вернулась на место.
- Поднимаемся, юная леди, - произнес ангел, вытягивая Анафему из папоротников. – Кости целы. – Это было утверждение, а не надежда; был небольшой перелом, но Азирафаль не устоял перед возможностью сотворить добро.
- Вы фары не включили, - начала она.
- Как и вы, - виновато заметил Кроули. – Так что все по-честному.
- Астрономией занимаемся, да? – спросил Азирафаль, поднимая велосипед. Из корзинки посыпались различные предметы. Он ткнул в разбитый теодолит.
- Нет, - сказала Анафема, - то есть, да. И только посмотрите, что вы сделали с моим бедным старым Фаэтоном.
- С кем? – переспросил Азирафаль.
- Моим велосипедом. Он совершенно ис...
- Эти старые машины – они такие прочные, - радостно заметил Азирафаль, протягивая ей велосипед. Переднее колесо, столь же круглое, как и любой из Кругов Ада, блестело в лунном свете.
Она уставилась на него.
- Ну, раз уж тут со всем разобрались, - вмешался Кроули, - может, будет лучше всем нам заняться своими, э. Э. Вы случайно не знаете, как проехать в Нижний Тэдфилд?
Анафема все еще рассматривала свой велосипед. Она была почти уверена, что, когда она выезжала, на велосипеде не было маленькой переметной сумки с набором инструментов.
- Он прямо у подножия холма, - ответила она. – Это ведь мой велосипед, так?
- О, разумеется, - кивнул Азирафаль, раздумывая, не перестарался ли он.
- Но я уверена, что у Фаэтона не было насоса.
Лицо ангела снова приняло виноватое выражение.
- Но ведь место-то для него есть, - беспомощно заявил он. – Два маленьких крючка.
- Вы сказали, прямо под холмом? – переспросил Кроули, слегка пихая ангела локтем.
- Я, должно быть, сильно ударилась головой, - произнесла девушка.
- Мы, конечно, предложили бы вас подвезти, - быстро заговорил Кроули, - но вот велосипед поставить некуда.
- Если только в багажник, - сказал Азирафаль.
- У «Бентли» нет... А. Хм.
Ангел собрал рассыпанное содержимое корзины на заднее сиденье и помог оглушенной девушке сесть в машину.
- Нельзя, - обратился он к Кроули, - оставаться в стороне.
- Кому-то, может, и нельзя. А мне можно. У нас есть другие дела, ты же знаешь. – Кроули взглянул на новый багажник. На нем были тартановые ремни.
Велосипед сам поднялся к багажнику и привязался ремнями. Затем Кроули сел в машину.
- Где вы живете, дорогая? – спросил Азирафаль.
- У моего велосипеда и фары не было. Ну, то есть была, но для таких нужно две батарейки, а они сели, и я ее сняла, - произнесла Анафема. Она взглянула на Кроули. – У меня кухонный нож есть, знаете ли, - сказала она. – Где-то.
Азирафаля шокировало подразумеваемое.
- Госпожа, уверяю вас...
Кроули включил фары. Ему они были не нужны, но люди на дороге меньше нервничали. Он завел машину и спокойно поехал вниз по холму. Дорога вела между деревьями и, через несколько сотен ярдов, добралась до окраин небольшого городка.
Местность была знакомой. Прошло одиннадцать лет, но он смутно припоминал округу.
- Здесь поблизости больницы нет? – спросил он. – Которой монашки управляют?
Анафема пожала плечами.
- Не думаю, - ответила она. – Единственный крупный пункт здесь – Тэдфилд-Мэнор. Я не знаю, что там творится.
- Божий замысел, - пробормотал себе под нос Кроули.
- И передача, - произнесла Анафема. – У моего велосипеда не было передачи. Я уверена, что не было.
Кроули наклонился к ангелу.
- Господи, исцели этот велосипед, - саркастично прошептал он.
- Прости, я просто увлекся, - шикнул Азирафаль.
- Тартановые ремни?
- Тартан – это стильно.
Кроули застонал. В тех случаях, когда мыслям ангела удавалось вернуться в двадцатый век, они всегда оставались где-то в 1950м.
- Можете высадить меня здесь, - сказала Анафема с заднего сиденья.
- С удовольствием, - радостно улыбнулся Азирафаль. Как только автомобиль остановился, он открыл заднюю дверь и поклонился, точно старый слуга, приветствовавший юного господина на плантации.
Анафема собрала свои вещи и вышла настолько высокомерно, насколько могла.
Она была вполне уверена, что ни один из мужчин не обходил машину, но отвязанный велосипед стоял у ворот.
В них есть что-то странное, подумала она.
Азирафаль снова поклонился.
- Мы рады, что смогли помочь вам, - сказал он.
- Благодарю, - холодно отозвалась Анафема.
- Может, мы поедем дальше? – раздался голос Кроули. – Доброй ночи, мисс. Залезай давай, ангел.
А. Что ж, это все объясняло. Во всяком случае, она была в полной безопасности.
Она смотрела, как машина исчезает, направляясь к центру поселка, а потом покатила велосипед по дорожке к домику. Она никогда не запирала его. Девушка была уверена, что Агнесс упомянула бы, если бы ее собирались обокрасть, - в подобных личных предсказаниях она была абсолютно точна.
Она снимала меблированный дом, что означало, что сама мебель была того особого сорта, который обычно находишь в подобных случаях, и, вероятно, местный благотворительный магазин «Война нужде» оставил ее для мусорщика. Это было не важно. Она не предполагала остаться здесь надолго.
Если Агнесс права, она нигде не задержится надолго. Как и все остальные.
Она развернула свои карты и выложила вещи на древний стол под одинокой кухонной лампочкой.
Что она узнала? Не так много, решила она. Вероятно, ОНО было где-то на севере поселка, но она и так предполагала это. Если подойти слишком близко, сигнал подавлял тебя; если слишком далеко – нельзя точно определить, откуда он идет.
Это выводило из себя. Ответ должен быть где-то в Книге. Беда в том, что, чтобы понять Предсказания, нужно думать как полоумная, очень сообразительная ведьма семнадцатого века, разум которой похож на словарь для отгадывания кроссвордов. Другие члены семьи говорили, что Агнесс все объясняла так нечетко, чтобы скрыть истину от посторонних; Анафема, подозревавшая, что порой может думать как Агнесс, для себя решила, что это было потому, что Агнесс была старой жестокой стервой с вульгарным чувством юмора.
Она даже не...
У нее не было книги.
Анафема в ужасе уставилась на лежавшие на столе вещи. Карты. Самодельный гадальный теодолит. Термос, в котором был горячий бульон. Фонарик.
Прямоугольник пустого воздуха, где должны были быть «Предсказания».
Она потеряла ее.
Но это же нелепо! Агнесс особенно четко упоминала, что случится с книгой.
Она схватила фонарик и выбежала из дома.
***
- Чувство, похожее, ну, похожее на то, когда говоришь что-нибудь вроде «жутковато», - говорил Азирафаль. – Вот, что я имею в виду.
- Я никогда не говорю «жутковато», - сказал Кроули. – Я обеими руками за жуткость.
- Заветное чувство, - в отчаянии попытался Азирафаль.
- Нет. Ничего не улавливаю, - ответил Кроули с деланным весельем. – Ты слишком чувствительный.
- Это моя работа, - отозвался Азирафаль. – Ангелы не могу быть слишком чувствительными.
- Полагаю, люди просто любят жить здесь, вот ты это и улавливаешь.
- В Лондоне никогда ничего подобного не было, - заметил Азирафаль.
- Вот видишь. Что и требовалось доказать, - кивнул Кроули. – А вот и приехали. Я помню этих каменных львов у ворот.
Фары «Бентли» осветили кусты переросших рододендронов, посаженых вдоль дороги. Под шинами захрустел гравий.
- Еще слишком рано для посещений, - с сомнением произнес Азирафаль.
- Чепуха. Монашки всегда на ногах, - отмахнулся Кроули. – Должно быть, сейчас вечерню служат, хотя с их фигурой стоило бы и от обедни воздержаться.
- Это низко, очень низко, - заявил ангел. – Зачем ты так.
- Не защищай их. Я же сказал, они из наших. Черные монахини. Нам ведь нужна была больница рядом с авиабазой.
- Вот этого не понимаю.
- Ты что же, думаешь, что жены американских дипломатов рожают в маленьких религиозных клиниках посреди неизвестности, а? Все должно было выглядеть естественным. В Нижнем Тэдфилде поставили авиабазу, она отправилась на открытие, тут начинаются все эти дела, больница на базе еще не готова, и наш человек говорит: «Тут прямо по дороге есть клиника», и там были мы. Вполне хорошо все организовано.
- За исключением пары незначительных деталей, - чопорно заметил Азирафаль.
- Но почти сработало, - огрызнулся Кроули, чувствуя, что стоит поддержать своих.
- Видишь ли, зло всегда содержит в себе семя саморазрушения, - продолжил ангел. – Оно в основе своей негативно, и потому стремится к низвержению даже во время своего явного триумфа. Не имеет значения, насколько великолепен, насколько просчитан, насколько надежен план зла – присущая ему греховность по определению отразится на его зачинщиках. Не имеет значения, насколько, казалось бы, успешно он продвигается – в конце он рухнет сам собой. Он налетит на камни несправедливости и потонет, без следа исчезнув в море забвения.
Кроули обдумал это.
- Не, - наконец, решил он. – По мне, так это была обычная некомпетентность. Эй...
Он тихо присвистнул.
Посыпанный гравием двор перед зданием был заполнен автомобилями, и они принадлежали отнюдь не монашкам. Во всяком случае, «Бентли» остался далеко позади. В названиях многих из них фигурировало «GT» или «Turbo», а на крышах были телефонные антенны. Всем им было меньше года.
У Кроули чесались руки. Азирафаль чинил велосипеды и исцелял переломы; ему же не терпелось стащить несколько радиол, спустить шины и тому подобное. Он устоял.
- Не дурно, - заметил он. – Прежде монашки вчетвером разъезжали на «Моррис Трэвелере»
- Это не может быть той больницей, - произнес Азирафаль.
- Может, они создали частную клинику? – предположил Кроули.
- Или это не то место.
- Говорю же тебе, что то. Пошли.
Они вышли из машины. Через тридцать секунд кто-то пристрелил их обоих. С потрясающей меткостью.
_____________
[*] Бибоп - джазовый стиль, утвердившийся в 50-е годы усилиями Чарли Паркера, Телоуниса Монка, Диззи Гиллеспи и других; характеризовался непривычным для многих любителей традиционного джаза усложнением гармонии и ритма; происхождение слова – звукоподражательное
@музыка: Вертинский - Ваши пальцы пахнут ладаном
@темы: Мастер, Добрые Предзнаменования
-
-
15.10.2006 в 21:12Взять хотя бы всю эту чушь с перевернутыми крестами, и пентаграммами, и петухами. Это озадачивало многих демонов.
Я всегда подозревала, что дьявол на них смотрит и ...крестится в ужасе за свое писихическое здоровье.
"Another One Bites the Dust" Чайковского, - закрыв глаза, ответил Кроули, когда они проезжали по Слау. Чуть позже, пересекая спящие Чилтернские холмы, они прослушали "We Are the Champions" Вильяма Бирда и "I Want To Break Free" Бетховена. Ни одна из них нее оказалась лучше чем "Fat Bottomed Girls" Вогана Вильямса.
Топографический теодолит с уклоном в кельтское друидство меня порадовал))))
Кухонный нож как лучшее ведьминкое средство от манИаков - тоже
Кроули и Азирафаль все-таки дивный дуэт))) А куда это они приехали?
-
-
15.10.2006 в 22:02А то! И при том, в отличае от ритуального ножа, им можно еще и, к примеру, хлеб нарезать...
А куда это они приехали?
Так ведь в ту больницу, куда Кроули Антихриста привез 11 лет назад...
Топографический теодолит с уклоном в кельтское друидство
Подожди, узнаешь полное имя Пеппер вообще в ауте будешь )))
-
-
15.10.2006 в 22:35Ну да))) У ведьм практичность в крови)))
Боги, что с больницей стало!
Подожди, узнаешь полное имя Пеппер вообще в ауте будешь )))
Я уже поняла, что скучно не будет
Можно, я дам ссылку на твой перевод в своем дневнике? Хочу поделиться радостью с ближним своим...
-
-
15.10.2006 в 22:39Да пжалста, я уже привыкла что меня пиарят... ))
Боги, что с больницей стало!
Перестройка, перестройка, до чего ж ты довела...
Кстати, как вам Стража? просто интресно...
-
-
15.10.2006 в 22:46Хотя вот первая книга из него "Творцы заклинаний" мне не особо.
Но зато остальные...
-
-
15.10.2006 в 23:01Стража очень хорошо. Дочитаю, обязательно поделюсь впечатлениями... На этой неделе не давали мне спокойно уйти в Анк-Морпорк. Страшные люди)))
Насчет серий, я пришла на книжный рынок в фентази_закуток, спросила: "Где тут у вас Пратчетт?" Меня подвели к стеллажу с его книгами, и, видя мою растерянность, вручили "генеалогическое древо его работ" на листе А4. Я умилялась.
-
-
15.10.2006 в 23:04Буду ждать ))
вручили "генеалогическое древо его работ" на листе А4.
Чувствуются наши люди ))